Сергей Кургинян - Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

Развитие инвестиционной активности на внутрироссийском рынке в сочетании с программой структурной перестройки смягчат и проблему «утечки мозгов», в том числе и из сектора оборонной промышленности. Те, кто подрывают оборону страны и одновременно надеются на зарубежную помощь, делают грубую ошибку — помогают только сильным, если речь идет о мирохозяйственных связях, а слабым — подают милостыню.

Принятый тип экономических реформ на неоднородном пространстве России способствует возникновению региональных социально-экономических противоречий, легко переходящих в политическое противостояние. Эти реформы разделяют имущественно не только население, но и территорию. Внутрихозяйственные связи, помимо политических мер, противостоят разрушению страны. Но для этого неолиберальный тип монетаристических реформ должен уступить место структуралистским принципам реформирования.

Кстати, мы еще раз напоминаем нашим «рыночникам» главную аксиому функционирования производственной сферы. Она состоит в том, что производство имеет инновационный фронт, зрелую сердцевину и угасающий тыл. Инновационные «дети» и уходящие «старики» всегда поддерживаются на государственном уровне.

Тот, кто игнорирует этот закон, в скрытом виде содействует геноциду промышленного производства.

Программа МВФ в промышленности — это убийство «стариков» и «детей», слагающих в совокупности до 70% национального производства.

В области внешней политики. Мы должны с отвращением отвергнуть политику двусмысленностей, сателлитства, измены своим вчерашним союзникам. Мы должны вернуться к разумной великодержавности. Кто будет доверять стране-предательнице? Кто верит обязательствам правительства, которое с такой легкостью топчет прежние обязательства? Россия открыта, но она открыта новому многополярному миру и ждет от него ответной открытости.

Наши условия.

Первое. Свобода рук при определении приоритетов российской политики по отношению ко всем высокоразвитым странам мира.

Второе. Выход конкурентоспособной продукции России в сфере Высоких технологий на мировой рынок в объеме, отвечающем российским возможностям.

Третье. Соблюдение традиционных зон влияния в различных регионах земного шара с учетом новых геополитических реалий (как то, например: наше экономическое содействие странам Восточной Европы без политических претензий к ним со стороны России в обмен на право определять контуры балканской политики, отвечая за стабильность и мир в этом регионе).

Наши гарантии.

Первое. Сохранение демократии и стабильности в Евразии.

Второе. Сбалансированное развитие России за счет мобилизации ее внутренних ресурсов.

Третье. Экономическая и политическая стабилизация юга бывшего СССР.

Четвертое. Мирное разрешение территориальных проблем (на территории бывшего СССР) по кипрскому варианту (принцип «зеленой линии»).

Пятое. Полномасштабная правозащитная реформа.

В плане военной политики и национальной безопасности.

Следует категорически отвергнуть те идеологические приоритеты, которые расставлялись в военной политике до 1985 г. Следует со всей определенностью заявить, что нет и не может быть возврата к эпохе идеологической конфронтации. Но столь же категорически следует отвергнуть и новый идеологизированный подход, господствующий сегодня. Мы утверждаем, что под видом деидеологизации идет стремительное нарастание новой, еще более губительной идеологической тенденции.

Она основана на простой смене знаков с «плюса» на «минус» и наоборот, при которой мы теперь выбираем себе «патронов», «друзей и союзников» все по тем же идеологическим соображениям. Это выглядит особенно трагикомично в условиях, когда наши новые «союзники» и «патроны» заявляют о том, что Россия остается для них «врагом № 1», а союз с российскими демократами они поддерживают лишь в той мере, в какой так называемые демократы обеспечивают предельное ослабление «врага № 1», т. е. России.

Одновременно, не приобретая новых друзей, мы рискуем приобрести новых врагов, достаточно сильных для того, чтобы деформировать все наши планы разумного построения общества и государства.

Что означает заявление о «перенацеливании ракет», ошеломившее весь мир? Что означает оно в условиях, когда все наши города, все наши стратегические объекты по-прежнему находятся под прицелом?

И наконец, куда перенацелены наши ракеты? С кем мы теперь собираемся воевать? С коммунистическим Китаем? С исламским фундаментализмом? Или с «летающими тарелками»?