Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Тем, кто остался на свободе, тоже пришлось несладко. Предателей нигде не жалуют.

Пока же Тито не спеша двигался поездом от западных границ к Москве. На каждой станции его встречали хлебом-солью. Вчерашний «фашист и убийца» возвращался «верным ленинцем».

В гостях югославы пробыли долго, более трех недель. Тогда вообще визиты наносились обстоятельно. Тито неспешно вел переговоры, объездил всю страну. Отцу хотелось продемонстрировать ему наши достижения. Внешне представлялось: отношения не только двух стран, но и двух партий — на это делался особый нажим — становятся почти идиллическими.

Но только внешне. Меня настораживали отдельные реплики отца, хотя он и продолжал очень тепло отзываться о Тито, видел в восстановлении дружбы с Югославией еще одну свою победу. Я чувствовал, что-то его гнетет, тревожит. На мои расспросы отец реагировал необычно вяло, отвечал неохотно. Мало-помалу я уяснил себе: отец все больше приходил к мысли, что Белград претендует на роль некоторого альтернативного по отношению к Москве центра коммунистического движения.

Сталинисты злорадствовали. Кое-где даже стали звучать, пока еще робкие, намеки на оппортунизм отца. По тем временам обвинение грозное. Было от чего приуныть.

Отец пока и сам еще не созрел к восприятию иных, отличных от выработанных на Старой площади, точек зрения. До плюрализма еще предстояло шагать и шагать. Демократия, гласность едва выбрались из подвалов Лубянки и настороженно озирались, как бы не отправили обратно. Тито же подчеркнуто афишировал свою самостоятельность. Его суждения о событиях, происходивших в странах народной демократии, не только не совпадали во многом с нашими, но порой диаметрально расходились. Обе партии сохраняли единство в одном: будущее мира за социализмом. Но за каким? До сего дня мир знал лишь одну неоспоримую, как говорили, модель — советскую. А тут возникла еще и югославская. Кое-кому она представлялась более привлекательной. Оказавшиеся на перепутье поляки и венгры внимательно приглядывались к опыту еретиков-соседей.

Нарушение единства оставалось самым грозным преступлением мысли. Такой поворот событий отец явно не предвидел. Он пытался откровенно поговорить с Тито. Тот заверял в полной лояльности, но от своего особого пути к социализму отрекаться не намеревался. Это то скрытое, то выплывающее наружу соперничество серьезно влияло на зреющие в Восточной Европе кризисы. Оно не раз подводило наши страны к грани разрыва. Так и останутся в истории Тито и Хрущев друзьями-соперниками.

Одной из острых проблем тех лет стал вопрос о членстве Югославии в Варшавском договоре. Вначале у отца вообще не возникало сомнений: все социалистические страны должны держаться вместе, вместе делить и победы и поражения. Так куда легче отразить врага. Однако, когда он высказал свои соображения Тито, то наткнулся на стену. Отец не стал давить, побоялся перегнуть палку. Он надеялся, что со временем Тито одумается. Пока же сошлись на том, что Югославия не вступит в Варшавский оборонительный договор, но в случае войны выступит на нашей стороне. Осторожность Тито отец воспринимал как естественную реакцию на печальные события недавнего прошлого. Он трезво оценивал: позиция Тито отражает настроения народа. Отец все понимал, но душой принять не мог.

И я не понимал позиции Югославии. В моем сознании мир четко делился на два противостоящих лагеря, выбор казался простым: или с нами, или с ними. На мои вопросы отец не давал четкого ответа, но мне запомнилось одно из его толкований. Он предполагал, что американцы своей помощью, особенно военной, в какой-то мере опутали, подкупили Тито. Теперь он вынужден действовать с оглядкой. Возможно, он и согласился бы с нашими предложениями, но тогда придется порвать с США. Вот Тито и лавирует, пытается наладить дружбу с Советским Союзом и не испортить сложившиеся отношения с Америкой.

Отец всеми силами старался продемонстрировать гостю, где его истинные друзья. Он сопровождал его в поездке по стране, пообещал ознакомить с нашими последними достижениями в военной области. Тем самым отец как бы подчеркивал, что хотя Югославия и не хочет вступать в оборонительный союз, но она все-таки своя. На подмосковном аэродроме в Кубинке Тито и его делегации решили продемонстрировать новые самолеты. До этого их никому не показывали на земле, только в воздухе на авиационных парадах.

На летном поле выставили всё, чем мы могли похвастать в те годы: ЗМ (М-4), Ту-16, Ил-28, истребители и даже последнее достижение — стратегический бомбардировщик Ту-95. Я его видел впервые. Красота форм самолета не могла не вызвать восхищения — поджарый фюзеляж на длинных стройных ногах, вращающиеся навстречу друг другу изящные лопасти винтов.