Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Как вспоминает бывший заместитель Смирнова Г. Н. Пашков, специалисты королёвского ОКБ написали докладную записку министру С. А. Афанасьеву, в которой с целью консолидации усилий и недопущения распыления сил и средств предлагали закрыть, задушить в зародыше пока еще не оформившуюся челомеевскую идею. Челомей очень нервничал, он ничего не мог противопоставить, кроме убежденности, что только его вариант единственно реализуем в наших условиях. Но как доказать свою правоту? За спиной у Королева стоял не только Устинов, но и первый спутник, и Гагарин.

А время шло.

Владимир Николаевич за год скомпоновал «семисотку», в общих чертах «сбил» кооперацию. Последнее давалось особенно трудно, многие из смежников тянули с согласием, оглядываясь на начальство. Челомей не всем теперь представлялся желанным партнером. На счастье, крепко держался Глушко. Он твердо обещал сделать новые двигатели и, не дожидаясь официального решения, приступил к эскизным проработкам.

Челомей уповал на максимальное использование в УР-700 апробированных решений, готовых узлов и приборов. Новое допускалось только там, где испытанные решения просто не проходили. Иначе, по его мнению, ракету, способную достичь Луны, раньше американцев не отработать.

Противостояние Челомея и Королева достигло апогея. Чтобы разрядить обстановку, прибегли к апробированному бюрократическому приему: 25 августа 1965 года председатель Военно-промышленной комиссии Совета министров СССР Леонид Смирнов назначил экспертную комиссию. Кроме чиновников и представителей Академии наук, в нее входили и работники обоих конструкторских бюро. Возглавили комиссию новый ракетный министр Сергей Александрович Афанасьев и президент Академии наук Мстислав Всеволодович Келдыш, теоретик космонавтики, так тогда многозначительно и анонимно писали о нем в газетах.

Первый визит комиссия нанесла Челомею.

Перед приездом гостей в конструкторском бюро не спали несколько ночей, рисовали, исправляли нарисованное, снова рисовали. Владимир Николаевич, характер которого никогда не был легким, окончательно издергался сам и издергал окружающих.

Наконец комиссия прибыла. У дверей внизу выстроились ведущие специалисты ОКБ, занятые в лунном проекте. Министр пожал каждому руку. Затем гости на лифте поднялись на шестой этаж, «свои» догоняли их по лестнице пешком. Разбирательство началось с утра и продолжалось не один день. Наконец экспертиза завершилась. Выводов не делали, предстояло посещение ОКБ Королева. Прощаясь, министр вновь обошел выстроившихся, как на плацу, инженеров. При каждом рукопожатии он произносил: «Работайте… Работайте… Работайте…», это воспринималось как добрый знак. Значит, закрывать не намерены. Настроение на фирме поднялось.

Королев плакаты не жаловал — для него они были так, бумажки, ими начальство не впечатлишь. Сергей Павлович любил макеты, они доходчивее, их можно пощупать, открыть крышку, заглянуть в хитросплетение проводов и россыпь непонятных деталей.

Комиссию приняли солидно. Показали задел. В отличие от челомеевского конструкторского бюро, тут уже многое пошло в производство.

Министр несколько растерялся. Слушая Челомея, он проникся его аргументами, его правотой. Казалось, ракету нужно делать именно так, как говорит Владимир Николаевич.

Здесь отстаивалась противоположная точка зрения, и не менее убедительно. Афанасьев не знал, куда склониться. Уезжая от Королева, он также пожал всем руки. Теперь он растеряно произносил: «Думайте… Думайте… Думайте…»

Для принятия окончательного решения все материалы надлежало отослать в министерство, в адрес комиссии. В истории лунной программы она получила название «комиссия Келдыша».

В тот вечер, когда Челомей подписывал свои технические предложения, я по какому-то делу зашел к нему. Настроение у Владимира Николаевича было смурное.

Челомей отложил подписанные им папки на край походившего на крыло самолета дубового письменного стола. Немного помолчал, прикоснулся к папкам рукой, как бы прощаясь.

— Не буду я с ними бороться, — с каким-то надрывом произнес Владимир Николаевич, — нет у меня сил.

Последние слова прозвучали совершенно неожиданно. Челомею только недавно перевалило за шестьдесят, выглядел он отменно, лишь волосы чуть поредели и стали совсем седыми.

Технические предложения ушли в министерство. Начались заседания комиссии. Челомей туда почти не ездил, посылал своих заместителей, чаще других Аркадия Ионовича Эйдиса. Возможно, ему не хотелось присутствовать на собственных похоронах, результат уже ни у кого не вызывал сомнений. Пока же заседание собиралось за заседанием. Эксперты обсуждали, спорили и соглашались продолжить работу при следующей встрече. Техники и ученые склонялись к поддержке Челомея, политики твердо стояли за Королева. Об этом противостоянии «техников» и «политиков» очень интересно читать в материалах комиссии.