Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Члены Исполкома знали, что зенитные ракеты находятся под советским командованием, а пушки принадлежат кубинской армии, но не делали между ними различия. В Вашингтоне не сомневались, что Кастро слепо повинуется командам из Москвы. В случае повторной атаки разведывательных самолетов должно было последовать немедленное уничтожение зенитных установок.

Совершилась роковая ошибка. После строгого указания отца полеты У-2 стали безопасными, чего нельзя сказать о низколетящих самолетах. У кубинских зенитчиков продолжал действовать приказ уничтожать любой чужой самолет, появившийся над островом.

Первый вылет в воскресенье 28 октября назначили на десять утра.

Тем временем родился второй вариант ответа отцу. Он звучал куда солиднее первого: никаких вопросов, никаких споров. По всем пунктам президент соглашался. Правда, с некоторыми оговорками. Президент сам окончательно отредактировал письмо. Оно получилось недлинным. Через полчаса принесли набело отпечатанный экземпляр. Джон Кеннеди подписал его и передал Дину Раску: можно отправлять. В 8.05 вечера вашингтонского времени, в 4.05 утра по Москве, послание получили в посольстве США в Москве. Посол Колер даже не пытался дозвониться до МИДа. На то имелись свои причины. По примеру отца, Кеннеди, не мешкая, передал письмо прессе. Так что остаться не замеченным в Москве оно не могло.

Официально текст послания получили в Министерстве иностранных дел только в половине одиннадцатого утра в воскресенье.

Президент писал:

Дорогой господин Председатель!

Я с большим вниманием прочел Ваше письмо от 26-го октября и приветствую Ваше желание искать пути быстрого разрешения кризиса. Однако первое, что для этого требуется, — прекращение работ по сооружению на Кубе ракетных баз и демонтаж всех установок с наступательным вооружением, — в рамках договоренности в ООН. Предполагая, что эти меры будут проведены безотлагательно, я дал инструкции моим представителям в Нью-Йорке, которые позволят им выработать к концу текущей недели — совместно с и.о. Генерального секретаря и с Вашими представителями — соглашение об окончательном урегулировании кубинского вопроса соответственно предложениям, в общих чертах выраженным в Вашем письме от 26-го октября. Эти предложения, если я их правильно понял, кажутся вполне приемлемыми и сводятся к следующему:

1. Вы согласны удалить с Кубы наступательное вооружение под соответствующим наблюдением и контролем ООН и обязуетесь с должной гарантией не доставлять этих наступательных средств на Кубу впредь.

2. Как только этот вопрос будет улажен — через посредство ООН, для обеспечения проведения обязательств в жизнь, — мы, со своей стороны, согласны: а) немедленно снять установленную в настоящее время блокаду; б) обязаться не совершать вторжения на Кубу. Я уверен, что к этому примкнут и другие страны Западного полушария.

Если Вы дадите сходные инструкции Вашему представителю, не будет оснований не заключить такое соглашение и не огласить его в ближайшие дни. Разрядка напряженности во всем мире, которая последует за ним, позволит нам приложить все усилия к достижению договоренности более общего порядка, о "других вооружениях", согласно предложению, выраженному в Вашем втором, опубликованном письме.

Я хочу повторить еще раз, что Соединенные Штаты весьма заинтересованы в разрядке напряженности и прекращении гонки вооружений. И если Ваше письмо означает, что Вы готовы приступить к переговорам об ослаблении напряженности между странами НАТО и странами Варшавского договора, то мы вполне готовы рассмотреть, совместно с нашими союзниками, всякое полезное предложение.

Но первое условие — разрешите мне подчеркнуть — это прекращение работ по сооружению на Кубе ракетных баз и принятие мер к демонтажу их при условии эффективной международной гарантии. Продление этой угрозы или продление дискуссии относительно Кубы с тем, чтобы связать ее с общими вопросами европейской или мировой безопасности, несомненно, вызовет только обострение Кубинского кризиса и угрозу мира во всем мире. Поэтому я надеюсь, что мы сможем быстро прийти к соглашению, основываясь на предпосылках, изложенных в настоящем письме и в Вашем письме от 26-го октября.

Джон Ф. Кеннеди.

Отправив письмо, Джон Кеннеди объявил перерыв до 9 вечера. Они остались вдвоем с братом. В связи с новым поворотом событий интерес к встрече Скэйли с Фоминым угас, турецкие ракеты перестали определять злобу дня. К тому же не было уверенности, придадут ли субботнему контакту в Вашингтоне разведчиков должное значение в Москве. Ощущают ли там в полной мере, насколько здесь горячо?