Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Маккоун 22 августа поделился своими подозрениями с президентом. Но на прямой вопрос Джона Кеннеди о наличии ракет ему пришлось ответить отрицательно. Их пока никто не видел. На пресс-конференции в тот же день президент Кеннеди сказал, что ему ничего не известно о высадке войск государств Варшавского договора на Кубе. Однако сообщения о таинственных событиях, происходящих на острове, возбудили у него подозрения, и на следующий день он дал Совету национальной безопасности указание № 181 продумать возможную реакцию на возросшую активность «советского блока на Кубе». Было поручено изучить потенциальные военные, политические и психологические последствия размещения на Кубе ракет, способных достичь территории США, проработать военные альтернативные акции, позволяющие США уничтожить эти ракеты.

В своих рассуждениях Кеннеди исходил из глобальной стратегии, оценивал возможную инициативу отца только в свете стремления сократить разрыв в ракетно-ядерном потенциале. О том, что у Хрущева могут иметься иные, не менее мощные побудительные причины к такому шагу, ему и в голову не приходило. Кеннеди совершил ошибку в оценке нашей позиции. То, что подобные рискованные действия могут совершаться лишь для защиты от агрессии маленького народа, расположенного от Советского Союза за океаном и тремя морями, он просто не мог себе представить.

На Кубе обстановка тем временем накалялась. Операция «Мангуст» набирала силу. По всем признакам представлялось, что вторжение не за горами.

В ночь с 24 на 25 августа два неопознанных суденышка под покровом темноты подобрались к Гаване и открыли по расположенным на набережной жилым домам и отелям огонь из двадцатимиллиметровой пушки. Особого вреда подобная мухобойка принести не могла, но сам факт настораживал, просто так никто палить в соседа не станет.

Сенатор Кейпхарт призвал Кеннеди отдать приказ о вторжении на Кубу.

Президент на пресс-конференции успокаивал: «Было бы ошибкой вторгнуться на Кубу, — говорил он. — Действия подобного рода, которые могли бы явиться следствием весьма непродуманного предложения, могут привести к очень серьезным последствиям для многих людей».

Слова президента США опубликовали в Советском Союзе, но особого доверия у отца не вызвали. Разведка докладывала, что петля вокруг Кубы затягивается, американцы не успокоятся, следует ожидать решительных действий. Вот только где и когда? Отец нервничал, боялся опоздать. Он считал, что, не разрубив кубинский узел, невозможно ни сдвинуться с мертвой точки в переговорах о разоружении, ни вообще рассчитывать на ослабление напряженности в мире.

Отец, не стремившийся к обострению и без того не идеальных отношений с США, сейчас, в разгар операции, избегал любых действий, способных спровоцировать непредвиденные осложнения в любом регионе. Пожар мог вспыхнуть от малейшей искры. Поэтому, когда 31 августа американский разведчик У-2 пролетел над Сахалином, не предпринималось попыток сбить его. Сегодня трудно сказать, имелась ли такая техническая возможность. Ведь он пребывал в нашем воздушном пространстве всего девять минут.

Советское правительство ограничилось нотой протеста и удовлетворилось стандартным объяснением: из-за сильного ветра пилот сбился с курса.

Ядерные испытания, нарушение моратория, контроль и инспекции, полное и всеобщее разоружение занимали в переписке правительств двух держав и на страницах газет значительно больше места, чем Куба.

Возобновление испытаний Советским Союзом, а за ним и США сдвинуло глыбу с места, и она, постепенно разгоняясь, покатилась под гору. Если ее вовремя не придержать, то она грозила снести, расплющить любую преграду, вставшую на ее пути. Становилось все более очевидным, что зыбкие односторонние обещания, моратории не приведут к решению проблемы — необходим договор, и как можно скорее.

Отцу очень хотелось остановить испытания одним махом, заморозить развитие этой технологии, не дать возможности даже мечтать об обходных маневрах. Он продолжал скептически смотреть на предложение США загнать испытания под землю. Это позволяло продолжать гонку, но более дорогими средствами.

Пока мы только приступили к очередной серии испытаний. Она предусматривала несколько десятков взрывов, включая сверхмощные многомегатонные. Правда, в целесообразности последних отец засомневался, слишком трудно предвидеть их последствия. Эхо от прошлогоднего пятидесятисемимегатонного взрыва на Новой Земле обошло всю планету, вызвало бурю протестов, особенно в Скандинавии.