Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Пенсионер союзного значения

Самолет Леонида дотянул до линии фронта и сел с убранными шасси на запасном аэродроме. По другой, на мой сегодняшний взгляд менее достоверной информации, — на нейтральной полосе. Одного из членов экипажа убили еще в воздухе, а Леонид при посадке самолета сломал ногу и серьезно повредил позвоночник.

В полевом госпитале у Леонида хотели ампутировать ногу, но он, согласно легенде, угрожая пистолетом, не позволил. Нога очень плохо заживала. Леонид более года лечился в Куйбышеве. Там я его видел последний раз, бледного, улыбающегося, с новеньким орденом на груди.

Когда нога срослась, Леонид стал рваться обратно на фронт, теперь уже в истребители. Использовав все доступные ему средства, брат добился перевода.

В начале 1943 года, пройдя пятичасовую практику полетов на истребителе ЯК-7Б, Леонид снова оказался на передовой. Он совершил шесть боевых вылетов, а во время седьмого, 11 марта 1943 года, Леонида, теперь уже старшего лейтенанта, сбили над оккупированной врагом территорией. Его следов не обнаружили ни наши, ни немцы.

В июле 1943 года Леонида наградили орденом Отечественной Войны 1-й степени. Награждая орденом, да еще столь значимым, Сталин как бы публично удостоверял его гибель. Пропавших без вести орденами не награждали, их ожидала совершенно иная участь.

После победы о Леониде вспоминали только в семье, да и то не часто, родители, чтобы не бередить свои раны, а мы, дети, его почти не помнили.

В 1965 году, просеивая сквозь сито всю прошлую жизнь отца, отбирая из нее эпизоды, пригодные для дальнейшей разработки, профессионалы-дезинформаторы наткнулись на историю пропавшего во время войны без вести старшего лейтенанта Хрущева. Она им подходила идеально: о судьбе пилота не известно ничего, а значит, можно, не боясь разоблачений, напридумать все что угодно. И они напридумали. По Москве расползлись слухи, что в Министерстве обороны обнаружены документы (их, естественно, никто не видел), из которых следует, что Леонид не погиб, а сдался немцам, начал с ними сотрудничать, предал Родину. То ли в конце войны, то ли после ее окончания диверсанты генерала Судоплатова выкрали его, доставили в Москву, он попал в руки советской контрразведки, сознался в совершенных преступлениях, и суд приговорил Леонида к смерти. Хрущев якобы на коленях молил Сталина пощадить сына, но Сталин отказал ему, произнеся следующую сентенцию: «И мой сын попал в плен, и хотя он вел себя как герой, я отказался обменять его на фельдмаршала Паулюса. А твой…» На самом деле Гитлер предлагал обменять старшего лейтенанта Якова Джугашвили не на фельдмаршала Паулюса, а на попавшего в советский плен в Сталинграде своего племянника, лейтенанта Лео Раубля. Сталин от родственного обмена отказался.

Эффектная фраза об отказе обменять лейтенанта на фельдмаршала пошла гулять по свету тоже во второй половине 1960-х годов, и родилась она в недрах того же подразделения дезинформации КГБ СССР.

В конце 1990-х годов американцы занялись поиском своих сограждан, военнослужащих, как пропавших без вести во время Корейской и Вьетнамской войн, так и пилотов разведывательных самолетов, сбитых над советской территорией. Ельцин распахнул перед ними все двери. На собеседования к ним вызывали таких людей, к которым в другое время не достучаться и не дозвониться. Среди заинтересовавших гостей десятков военных и гражданских лиц оказался и Владимир Семичастный, в 1962–1967 годах председатель КГБ.

Входивший в свиту американцев российский историк Александр Николаевич Колесник воспользовался случаем и разговорил Семичастного. О беседах с Семичастным Колесник рассказал на Кругом столе в Государственной думе:

«Я задал вопрос Семичастному: скажите, пожалуйста, почему вопрос сына привязали к Хрущеву? Он улыбнулся и ответил: Знаете, это такая тонкая операция. Так можно уничтожить человека через его отношение к собственному сыну. Если сын предатель, то о чем еще говорить? Кто такой его отец? Какой он глава государства? Какой глава партии?… Он сам предатель!» [54] Хрущев и Горбачев. М.: ЛДПР, 2005. С. 35.

Кагэбэшные «творцы истории» задание выполнили, объяснили разоблачения преступлений Сталина личной и мелкой местью.

Поначалу инициатива КГБ пришлась Брежневу по душе, ему самому хотелось подреставрировать образ недавнего «вождя всего прогрессивного человечества». Теперь, когда он сам сидел в его кресле, в его кабинете в Кремле, приятнее чувствовать себя преемником «титана», а не тирана.