Алексей Кунгуров - Как делать революцию. Инструкции для любителей и профессионалов

Вместе с тем мы с Парвусом поставили на «договорных» началах с меньшевиками большую ежедневную газету «Начало». Газета взяла очень революционный тон и в ряде статей — не только моих и Парвуса — проводила идею перманентной революции». [23] Лев Троцкий, «Наша первая революция», Часть 1 //http://www.marxists. org/russkij/trotsky/1925/trotl196.htm.

В другом месте Троцкий более подробно касается газетного вопроса:

«Прибыл я в Петербург в самый разгар октябрьской стачки… Работать приходилось в трех газетах. Вместе с Парвусом мы стали во главе маленькой «Русской Газеты», превратив ее в боевой орган для масс. В течение нескольких дней тираж поднялся с 30.000 до 100.000. Через месяц заказы на газету доходили до полумиллиона». [24] Лев Троцкий, «Моя жизнь. Оыт автобиографии»//http://www.magister. msk.ru/library/trotsky/trotl026.htm.

Жаль, Лейба Давидович не поделился секретом, откуда же взялись деньги на «идейное» овладение «Русской газетой», ежедневные стотысячные тиражи, кто были эти таинственные заказчики из провинции, и почему власти просто не прихлопнули зловредные издания. Впрочем, догадаться несложно. Финансовый кризис — это ситуация, при которой кто-то теряет деньги, а кто-то преумножает свои капиталы. В данном случае погрели руки на революции лица банкирской национальности из Парижа и Берлина. Весьма интересно, что временное председательское бюро Петербургского Совета, как с удивлением подмечает член петербургского совета Ю. В. Емельянов без всякого обсуждения этого вопроса на пленарном заседании приняло «Финансовый манифест», составитель которого, Парвус, даже не был членом этого органа.

Любопытно, что первая листовочная компания с анонимными призывами обменивать ассигнации на золото прокатилась по стране в январе 1904 г., то есть в самом начале русско-японской войны. Однако хоть особо впечатлительные граждане и ринулись в сберкассы, правительство удержало ситуацию под контролем, паники не произошло. Кто был заказчиком и исполнителем этой акции, установить не удалось. По крайней мере, не обнаружилось никаких улик против революционных партий. Видимо, это были лишь пристрелочные выстрелы грядущей революции.

Глубоко заблуждается тот, кто думает, будто РСДРП была нищей партией нищего пролетариата. Вот что пишет участник событий 1905 г. старый социал-демократ С. В. Дмитриевский: «В период революции партия была богата, деньги текли в нее со всех сторон: уже это манило многих…». Думаю, теперь можно догадаться, откуда текли деньги, и в чьих интересах раздували революцию всякого рода парвусы и троцкие. Помимо «банкирско-еврейской» существует еще довольно убедительная «английская» версия революции. Вряд ли у России был когда-либо такой подлый и коварный враг, как Великобритания. В интересах Лондона было демонтировать евразийскую империю, и этим курсом наши «партнеры» с туманного Альбиона последовательно идут последние 200 лет с очень небольшими перерывами. Можно допустить и то, что в данном случае национальные цели Британской империи и интересы вненациональной финансовой олигархии совпадали, и вторые, имея колоссальное влияние на британское правительство, использовали его, как инструмент собственной политики.

После того, как революционеры сделали свое дело, нужда в них отпала. Социал-демократическая партия, лишившись источника доходов, стремительно захирела, столичная организация РСДРП за два года сократилась к 1909 г. более чем в 25 раз, составив жалкие 300 человек, считая и большевиков, и меньшевиков. Если в период первой русской революции социал-демократы провели три съезда, то после 1907 г. наступило десятилетнее затишье. Кто же финансировал партийные съезды? В своих мемуарах все видные революционеры этот вопрос обходят стороной. Но порой проскакивают очень любопытные подробности. Читаем Троцкого:

«Партийный съезд 1907 г. заседал в лондонской социалистической церкви. Это был многолюдный, долгий, бурный и хаотический съезд. В Петербурге еще жива была вторая Дума. Революция шла на убыль, но интерес к ней, даже в английских политических кругах, был еще очень велик. Именитых делегатов съезда видные либералы приглашали к себе на дом, чтоб показать гостям. Начавшийся революционный отлив уже сказался, однако, в ослаблении партийной кассы. Не только на обратный путь, но и на доведение съезда до конца не хватало средств. Когда эта печальная весть прозвучала под сводами церкви, врезавшись в прения о вооруженном восстании, делегаты с тревожным недоумением глядели друг на друга. Что делать? Не оставаться же в лондонской церкви? Но выход нашелся, и совершенно неожиданный. Один из английских либералов согласился дать русской революции взаймы, помнится, три тысячи фунтов стерлингов. Но он потребовал, чтоб под векселем революции подписались все делегаты съезда. Англичанин получил в свои руки документ, на котором несколько сот подписей были начертаны знаками всех народов России. Уплаты по векселю пришлось, однако, ждать долго. В годы реакции и войны партия и думать не могла о таких суммах. Только советское правительство выкупило вексель Лондонского съезда». [25] Там же.