Алексей Кунгуров - Как делать революцию. Инструкции для любителей и профессионалов

Ярлыки «левый» или «правый» не только ничего не определяют сами по себе, но и не всегда могут быть применимы, как всякие абстрактные определения. Допустим, я горячо поддерживаю стремление синдикатов владеть маленьким предприятием вроде пекарни, автомастерской или агрофирмы, но категорически отрицаю даже гипотетическую возможность эффективности рабочего самоуправления на крупном судостроительном или авиационном заводе. В высокотехнологичных и наукоемких отраслях промышленности слишком высок уровень внутриотраслевой кооперации, и, таким образом, оперативное управление приходится осуществлять на уровне отрасли в целом, и синдикаты просто не в состоянии выполнять функцию, которую может эффективно реализовать лишь государство. Вот и попробуйте, исходя из этого, дать определение — правый я социалист или левый?

Помню, как во время моей встречи с читателями один из присутствующих поинтересовался, кто такие левые, которых я неоднократно упоминал в своем выступлении? После моего разъяснения он воскликнул: «Так вы ведете речь о радикальных социалистах! Так и говорите, а то не все понимают, кого вы имеете в виду — то ли сторонников Зюганова, то ли западных антиглобалистов». Как видим, человек, обладающий определенным уровнем умственного развития, легко находит в русском языке подходящие определения для точной и исчерпывающей характеристики современных российских левых. Сами же левые в большинстве своем просто не в состоянии внятно объяснить суть своих политических воззрений. Хотя ниже я и буду, идя на уступки устоявшимся штампам, употреблять термин «левые» в отношении сторонников различных социалистических течений, но речь ниже будет идти именно о радикальных социалистах, стремящихся к революционному изменению существующего в РФ социально-экономического и политического уклада.

Сразу стоит оговорить, что рассматриваемые здесь и ниже вопросы относятся к сфере политики, и потому о левых, левом движении мы станем говорить исключительно как о политических явлениях. Такой общественный феномен, как новые левые находится за рамками данной темы. Новые левые представляют исключительно субкультурное явление, это вещь в себе. К реальной политике они имеют косвенное отношение, хотя многие их лозунги имеют налет политизированности. Расцвет западного движения новых левых пришелся на 60-е годы, и высшей формой его проявления стала так называемая студенческая революция в Париже весной 1968 г. У новых левых было множество идеологов от Маркузе до Тома Хейдена и идолов от Джона Ленона до Эрнесто Че Гевары, однако эта более чем плодотворная среда, вскормив своими соками множество философов, писателей, художников, музыкантов, кинорежиссеров и просто эксцентричных авантюристов, подарив миру поп-арт, параллельное кино, панк-рок, движение хиппи и флэш-моб, так и не дала каких-либо всходов на политической ниве. Либо политические проекты новых левых вырождались в маргинальные экстремистские и террористические течения, либо они, встав на рельсы конформизма, встраивались в существующую политическую конструкцию.

Новыми левыми носители вируса контркультуры были прозваны, дабы подчеркнуть их отличие от традиционных левых, действующих в рамках той системы, против которой был направлен разрушительный протест молодых бунтарей. При этом еще раз акцентирую внимание, что новые левые лишь выражали тенденцию в общественном сознании, противостоящую обывательскому мейнстриму, но не являлись политическим движением, претендующим на массовую поддержку. Идейно новые левые были и остаются по сей день совершенно эклектичны и аморфны: к их числу относимы и радикальные зеленые, и религиозные диссиденты, и брутальные панкующие маргиналы из наркоманских тусовок, и рафинированные интеллектуалы, склонные к отвлеченному философствованию, и воинственные борцы за эмансипацию половых извращенцев, а так же террористы-индивидуалы, и еще масса самого различного элемента.

Разумеется, хоть как-то структурировать и запрячь в одну политическую повозку этих левацких лебедей, щук и раков немыслимо. Невозможно добиваться политической власти под знаменем, на котором будет написано «Sex, drugs, rock-n-roll» или «Запрещается запрещать!». Поэтому совершенно очевидно, что любые политические проекты на базе молодежной субкультуры нежизнеспособны. Весьма красноречиво это продемонстрировал пример национал-большевистской партии Лимонова. Ну, что с того, что эксцентричный Летов вступил в НБП? Все равно его фанаты больше интересовались травкой и пивом, нежели проблемами макроэкономики и борьбойы шахтеров за свои права. Поэтому НБП и не способна быть самодостаточным политическим субъектом, а может использоваться исключительно как инструмент в руках тех или иных сил либо напрямую, либо опосредованно путем хитроумных манипулятивных комбинаций.