Жак Каматт: Странствия человечества

Будучи сведённым к абсолютной невыразительности, человек становится всё более и более похожим на элементарную частицу, изучаемую ядерной физикой, в которой можно найти принципы психологии капитализированного человека, движущегося в поле капитала.

[22] Говорить о примитивном обществе также является нездоровым признаком. Мы обоснуем это в новом анализе примитивных коммун. Если верно, что работа Маркса неадекватно раскрывает вопрос существования, развития и распада первобытных коммун, неверно, что Маркс был абсолютно неправ из-за евроцентризма или духа Просвещения, а именно, что его работа страдает от тех же недостатков, что и буржуазная теория. Большинство тех, кто придерживается этого взгляда не поняли вопрос коммуны в работе Маркса и свели его работу к простому историческому материализму.

Работе Маркса не хватает детального анализа того, как в примитивных коммунах появилась «экономика», спровоцировавшая их распад.

Следует добавить, что разговоры о капиталистическом обществе становится всё более обманчивыми. Мы ещё вернёмся к этому.

[23] В примитивных общинах человек правит технологией. Технология начала становиться автономной в древнем западном обществе, и древние боялись этого. Технология принуждает человека копировать природу, даже если позже он сможет найти процедуру, которой нет в природе; так, он подчиняется обязательной процедуре, умениям, чему-то вроде естественного порядка. Кажется, что он теряет способность свободно созидать. (На эту тему, см. комментарии Ж.П. Вернана в Мифе и мысли у греков (Mythe et pensee chez les grecs, Ed. Maspero). Когда человек уже не боится технологии, он в то же время приходит в согласие с искусством, которое было дискредитировано в конце эры рабовладельческого общества. Это произошло во время Возрождения, когда философы определяли человека как существо производящее себя (См. Кассирер, Индивид и космос в философии Ренессанса). Но развитие технологии не ведёт человека к природе; напротив, оно привело к экспроприации человека и разрушению природы. Человек всё больше утрачивает созидательные качества. В этом смысле, страх древних был обоснованным.

От философов Возрождения, через Декарта и Гегеля, до Маркса, человек определяется по отношению к технологии (человек — создатель орудий: Франклин) и к производству. Для того, чтобы выйти по ту сторону Маркса, необходимо пересмотреть «человеческий феномен» от распада примитивных сообществ до сегодняшнего дня и переосмыслить работы философов и экономистов от Аристотеля до Маркса для того, чтобы лучше понять, как человек воспринимает сам себя в период господства стоимости, а затем и капитала, а также для того, чтобы понять как, теперь, когда мы подошли к концу феномена стоимости, мы можем воспринимать человечество, а значит и коммунизм.

[24] «Происхождение и функция партийной формы» (1961), опубликовано в Invariance, № 1, Серия 1.

[25] Маркс, Основные черты критики политической экономики, стр. 539.

[26] Там же, стр. 540.

[27] Там же.

[28] Там же.

[29] Там же, стр. 540-541.

[30] Там же, стр. 541.

[31] Как это делает Виктор в Revolution Internationale № 7, 1 серия, стр. 4 статьи «Volontarisme et confusion.»

[32] Различные авторы говорили о застое и упадке производства между двумя мировыми войнами. Бордига всегда отрицал теорию упадка капиталистического способа производства как постепенческую деформацию теории Маркса (см. «Le renversement de la praxis dans la theorie marxiste,» Invariance № 4, 1 серия).

[33] Маркс, Основные черты критики политической экономики, стр. 541.

[34] Там же, стр. 410.

[35] Там же, стр. 541.

[36] Там же

[37] Маркс показывает это, когда анализирует постоянный капитал в Основных черт, а также в I томе Капитала «где он анализирует преобразование трудового процесса в процесс производства капитала (см. также Un chapitre inedit du Capital, Paris: Ed. 10/18, 1971 г.).

[38] Маркс, Основные черты критики политической экономики, стр. 541-542.

[39] Invariance, II серия, № 1.

[40] Маркс, Основные черты критики политической экономики, стр. 420-4