Леонид Млечин - Брежнев. Разочарование России

— Нет. Машины остальных глав государств останавливаются чуть поодаль, а нашего генерального секретаря подвозят сейчас прямо к главному входу.

— Отлично, — сказал Цинев, довольный осведомленностью своего подчиненного.

Первый заместитель председателя КГБ и не подозревал, что Виктор Грушко просто включил телевизор и комментировал то, что показывало телевидение.

В Хельсинки все прошло как по маслу.

Правда, в последний момент Леонид Ильич отказался ехать на торжественный обед, который президент Финляндии Урхо Калева Кекконен давал в честь глав всех делегаций. Но его все-таки уговорили поехать — иначе случился бы скандал.

Иногда он вполне отдавал себе отчет в собственном физическом состоянии и задумывался над тем, как это скрыть. В конце 1975 года Брежнев был занят подготовкой очередного партийного съезда.

«Он обсуждал с нами, не стоит ли поручить Суслову открыть съезд, — вспоминал Черняев. — Он, Брежнев, сам очень бы хотел это сделать — ведь генеральный секретарь:

— Но тогда придется в течение получаса произносить приветствия иностранным гостям, называть труднопроизносимые фамилии. И — устанешь еще до начала доклада.

Брежнев очень тревожился по поводу того, что болезнь челюсти не позволит ему внятно говорить несколько часов подряд. Он действительно утомляется после двадцати пяти — тридцати минут говорения, и начинается косноязычие.

Шишлин предложил: пусть Леонид Ильич войдет в зал один, откроет съезд, проведет выборы президиума и даст слово Суслову для перечисления братских партий. На том Брежнев и порешил, успокоившись и заметив:

— Так-то лучше».

В принципе он очень заботился о себе.

Он курил сигареты «Новость». Ему делали сигареты с длинным фильтром. В 1975 году Брежнев бросил курить. Стоматологи внушили ему, что протезирование не удается из-за того, что курение раздражает слизистую оболочку рта. И он нашел в себе силы отказаться от табака.

На даче Леонид Ильич начинал утро с бассейна. В отпуске подолгу плавал в Черном море. Собственно, ничего иного в отпуске он не делал. Гулять и читать не любил. Поплавав, садился на пирсе под тентом и играл в домино. Постоянные партнеры — помощник, сопровождавший его в отпуске, врач, охранник. В море рядом с ним всегда плыли два охранника, неподалеку шла шлюпка еще с двумя охранниками и катер с аквалангистами и врачом-реаниматором. Однажды у него что-то произошло с головой, и он стал тонуть.

«По мере того как Брежнев дряхлел и у него усугублялся склероз, — писал Чазов, — все более четко обозначались две его навязчивые идеи — несмотря ни на что, он должен плавать в море и охотиться. Видимо, этим он хотел доказать окружающим, а возможно, прежде всего самому себе, что он еще сохранил свою активность и форму, которой всегда гордился».

Академик Борис Васильевич Петровский, описывая историю болезни Брежнева, прибегает к термину «дезагравация», это ситуация, когда больной преувеличивает свое физическое благополучие и не жалуется на болезни. Леонид Ильич вовсе не считал себя больным. И убедить его уменьшить количество снотворных и седативных препаратов не удалось. Он попал в зависимость от них, это была своего рода токсикомания, разрушавшая личность.

Кажется странным, что Брежнев, который прошел войну и выиграл столько политических сражений, был человеком со слабой психической структурой. А ведь он, как гимназистка, мог упасть в обморок. Психика главы государства не выдерживала постоянных стрессов. Когда возникала неприятная ситуация, он хотел уйти в сон.

Леонид Ильич инстинктивно искал способ снять напряжение, хотя бы на несколько часов избавить себя от груза непосильных проблем. Что мужчина обычно делает в такой ситуации? Прибегает к помощи алкоголя. Пока Леонид Ильич был относительно здоров, он мог под хорошую закуску прилично выпить — и без плачевных последствий. В 1973 году Брежнев приехал в Соединенные Штаты. Ужинал у Никсона на даче.

— Появился официант, — вспоминал Виктор Суходрев. — И довольный Никсон сказал: «Специально для вас я припас бутылку “Столичной”». Официант разлил водку по рюмкам и унес бутылку.

Дальше имелось в виду, что хозяин и гости станут пить вино — по классическому образцу: к рыбе — белое, к мясу — красное. Слуга стал разливать белое вино. Тут Брежнев недовольно сказал:

— Ну зачем же так, пусть нальет еще по рюмке водки.

Суходрев перевел. А слуга уже ушел. Никсон попросил:

— Нажмите кнопку.