Леонид Млечин - Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция

Из-за отсутствия модной шляпки Раиса Титаренко не переживала. А вот теплой одежды не хватало: не было ни денег, ни возможности что-либо купить. Раиса тяжело заболела, попала в больницу. Врачи поставили диагноз — ревматизм — и запретили иметь детей. Но она все равно родит дочку.

И все-таки в столице жизнь была много лучше, чем в других городах. Однокурсник Раисы Максимовны и будущий партийный работник Наиль Бариевич Биккенин вспоминал:

«Москва предстала перед нами, студентами из разных концов страны, как сказочный город. Метро с его ослепительной чистотой, улица Горького, “Елисеевский” и другие центральные магазины… Обед в студенческой столовой обходился в несколько рублей, общежитие и транспорт были фактически бесплатными. Музеи, кино, театры — общедоступны (разумеется, если удавалось достать билеты)».

На Раису обратил внимание друг Горбачева Володя Либерман — ему понравилось, как славно танцует третьекурсница с философского факультета. Михаил Сергеевич был на год старше, но на курс младше — из-за войны позже закончил школу. Рядом со вчерашней школьницей успевший поработать и получить орден Горбачев — уже взрослый и состоявшийся мужчина.

«Он был неотразимым красавцем, — признавалась Раиса Мак-симовна. — У его бабушки по материнской линии были прекрасные завораживающие черные глаза. Они и “достались” Михаилу Сергеевичу».

Горбачев сначала познакомился с одной профессорской дочкой, но вроде бы семья была недовольна дружбой с «комбайнером». Возникла было еще какая-то красивая студентка, но тут появилась Раиса.

«На одной из фотографий, — рассказывала Раиса Максимовна, — я, восемнадцатилетняя, напомнила Михаилу Сергеевичу Захарку с картины Венецианова. И он стал меня так шутливо называть. Когда я приводила дочку в институт, взрослые ее спрашивали: “Как тебя зовут, девочка?” — “Захареныш”. — “Да?! А твою маму?“ — “Захарка”».

Ее первый роман тоже оказался неудачным и оставил шрам в душе. И вроде бы она в какой-то момент сказала Михаилу Сергеевичу:

— Знаешь, нам не надо встречаться. Мне было хорошо с тобой. Я снова вернулась к жизни. До этого тяжело перенесла разрыв с человеком, в которого верила. Я не вынесу еще раз подобное. Лучше прервать наши отношения сейчас, пока не поздно…

Но эти двое точно были рождены друг для друга. Тем не менее роман был долгим. Два года ходили по Москве, держась за ручку. Нравы были целомудренными, правила строгими: до свадьбы не целоваться.

«Я помню его неуемную жизнерадостность, непосредственную детскую улыбку, — вспоминала Раиса Максимовна. — Времена послевоенные — начало пятидесятых — непростые, тревожные. Он поразил меня тем, что всегда имел свое собственное мнение и, главное, умел его отстаивать.

Я столкнулась тогда с человеческой непорядочностью, сплетнями, клеветой и убедилась, насколько не подвержен Михаил Сергеевич влиянию недобросовестных типов: он следовал своим представлениям о людях. Он держался очень по-взрослому, самостоятельно. Он был надежным человеком и остался таким…»

«Московский университет, — рассказывал Наиль Биккенин, — был продуваем всеми “холодными” и “горячими” ветрами — кампании против “менделизма-морганизма”, “космополитизма”, “аракчеевского режима” в языкознании не проходили мимо. В общие кампании органично вписывались и развязанные на самом факультете — против “извратителей” истории русской философии».

Но характерно, что Михаила и Раису окружали очень порядочные люди. На одной подруге Раисы женился выдающийся философ Мераб Мамардашвили, на другой — замечательный социолог Юрий Левада. Близким другом Горбачева был приехавший из Чехословакии Зденек Млынарж, будущий секретарь ЦК и один из героев «пражской весны».

— Я замуж вышла, когда поняла: а я ведь его люблю — рассказывала Раиса Максимовна.

— А когда вы это поняли? — поинтересовались журналисты.

— Тогда гремело дело «врачей-отравителей». Его друга Володю Либермана толпа выбросила из трамвая. И Горбачев единственный возмутился. Вот тут-то я все про себя и поняла. И эти свои достоинства — на все иметь свое мнение и не бояться его отстаивать, не испытывать неприязни и пренебрежения к людям, ценить друзей — он пронес через жизнь.

13 января 1953 года «Правда» опубликовала сообщение ТАСС «Арест группы врачей-вредителей» и редакционную статью «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». Так началось позорное «дело врачей». Это событие действительно приковало к себе внимание всего мира — в Советском Союзе происходило что-то чудовищное, чего мир после сорок пятого года не видел. Настоящая антисемитская истерия. И немногие сохранили тогда здравость ума.