Леонид Млечин - Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция

Через месяц, 16 июля, в Киеве сессия Верховного Совета Украины приняла Декларацию о государственном суверенитете Украины. Тогда казалось, что эти пышные декларации не будут иметь никакого практического значения.

Прибалтийские партийные руководители прямо говорили:

— Литва, Латвия, Эстония считают себя государствами, которые в 1940 году незаконным путем были лишены независимости. А нас пытаются представить счастливчиками, которых навеки объединила великая Россия…

Но почему три балтийские республики фактически объявили о своем выходе из СССР, а потом их примеру последовали и другие? Многие считали, что всему виной принцип самоопределения наций, который делает неопределенным само существование государства. Что это за государство, если одна из его частей в любую минуту способна преспокойно уйти?

В начале XX столетия Российская империя рухнула в том числе и потому, что населявшие страну народы не устраивала их судьба. Начало XX века — эпоха разрушения империй и создания национальных государств. После Первой мировой войны на карте Европы появилось немало новых стран. Если бы из двух революций в 1917 году произошла бы только одна — февральская, процесс создания самостоятельных национальных государств распространился бы и на территорию бывшей Российской империи. Ведь тогда свои правительства образовали Украина, закавказские и прибалтийские республики, среднеазиатские ханства…

Большевики остановили этот процесс силой Красной Армии и обещаниями создать национальные государства внутри Советского Союза.

Процесс национально-государственной эмансипации начала XX века был неизбежным и объективным, он охватил всю Европу. Распались еще три империи — Германская, Австро-Венгерская и Оттоманская. На Востоке континента этот процесс был задушен в зародыше. Но история — не лестница, где можно прыгать через ступеньку. То, что зрело десятилетиями, ждало своего часа и вырвалось наконец на свободу.

Российская империя, а затем и Советский Союз объединили разные по историческому прошлому, культурному наследию народы, чье развитие было искусственно заморожено. Тяготеющий к католичеству запад, православные славянские республики, мусульманский юг… Стремление, скажем, Западной Украины к отсоединению от СССР объяснялось не только историческим наследием и распространенным здесь антикоммунизмом, но и религиозными традициями. Загнав после войны униатскую церковь в подполье, передав ее храмы православным верующим, Сталин подложил бомбу под будущее Украины.

Кровь пролилась в Сумгаите, Нагорном Карабахе, в Абхазии, в Фергане… Национальная проблема стала уже не проблемой языка, культуры, экономической самостоятельности. Она стала вопросом жизни и смерти. Этнические конфликты приобрели кровавую окраску, гибли люди. Войска превратились в команды «скорой помощи», рассылаемые по разным регионам.

Национальный вопрос отразил в себе все несовершенство советской жизни. Отсутствие закона о собственности, отсутствие рынка и сохранение командной системы планирования и управления народным хозяйством — вот что толкало республики и регионы к автаркии, экономическому сепаратизму. Уговоры не действовали: люди не верили в эффективность все еще не демонтированной старой модели. Они были уверены в том, что, избавившись от чужой бесхозяйственности, свою они преодолеют быстро. Они не боялись нарушения прежних хозяйственных связей, чем их обычно пугали, и полагали, что сумеют наладить новые и более для себя выгодные.

Республики были поглощены национальной идеей, все силы устремились на борьбу с врагом, на обличение его коварства и подлости. Между Азербайджаном и Арменией шла настоящая война. Когда сход лавины начался, ее уже не остановишь. На каждое оскорбление отвечали ударом, на брошенный камень — выстрелом, на остановленный поезд — взрывом моста. И было ясно, что даже лучшие московские сыщики, ведущие особо важные дела, не сумеют распутать цепочку причин и следствий: что было сначала — армяне стали забрасывать камнями азербайджанских машинистов или азербайджанцы ломать вагоны с грузами для Армении?

Действие от противодействия уже невозможно было отделить, они слились, создав бесконечно взвивающуюся вверх спираль насилия. И уже нельзя рассадить противников по партам и сказать: «Ты первый начал, ты и виноват, а теперь помиритесь». В обеих республиках массовое сознание было охвачено истерией жертвенности: «Все погибнем, но не уступим». Рассказы о коварстве, жестокости, подлости другой стороны только укрепляли веру в собственную правоту и готовность идти до конца.