Леонид Млечин - Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция

25 сентября первый заместитель председателя Верховного Совета Юрий Михайлович Воронин (бывший заведующий отделом пропаганды и агитации Татарского обкома) сообщил депутатам, что ночью на их сторону перешел «большой отряд офицеров и солдат и он решил развернуть полевые кухни».

«От такого заявления, — вспоминал Руцкой, — я чуть не упал со стула. Это кто же подсовывает Воронину такую явную дезинформацию?.. Когда я попросил Воронина показать мне войска и полевые кухни, то, как и следовало ожидать, ни того ни другого не оказалось… Когда Хасбулатов спросил у Ачалова, где же обещанные им войска, генерал парировал: “Там же, где и ваши обещанные трудовые коллективы”».

Руцкого раздражала депутатская говорильня:

«В десять утра началась работа съезда. Что можно сказать по поводу этой “работы”? Дураку ясно, что надо поднимать страну, а не принимать постановления, заявления и законы…

Куда исчезла Коммунистическая партия России с ее вождем Зюгановым, обещавшим через региональные партийные организации поднять общественность?.. В августе 1991 года он спрятался так, что никто и по сию пору не знает, где обитал в это время Геннадий Андреевич… В октябре 1993 года, чувствуя, что мы обречены на поражение и выборы в новый парламент России не за горами, пошел на предательство — лишь бы быть допущенным к выборам, лишь бы стать депутатом… Выступил по телевидению с обращением к народу сохранять спокойствие… не проводить ни митингов, ни забастовок… Своим призывом Зюганов выбивал у нас последнюю опору…»

3 октября, в воскресенье, утром у Ельцина собрались Черномырдин, Филатов, Шумейко, Лобов, Шахрай, Грачев, Ерин, Гайдар. Ситуация представлялась стабильной, никто не предполагал активных действий оппозиции. Министры разъехались по дачам, а в столице начался мятеж. Толпа прорвала безоружное милицейское окружение, перегородила Садовое кольцо. Началась стрельба. Руцкой призвал толпу идти на мэрию — «Там у них гнездо» и захватить Останкино — «Нам нужен эфир!»

Переговоры в Спасо-Даниловом монастыре еще продолжались. Но теперь первый заместитель председателя Верховного Совета Юрий Воронин просто зачитал ультиматум Белого дома. Сергей Филатов, который участвовал в переговорах от имени президента, ультиматум отверг. Воронин сообщил, что мэрия уже взята и бои идут возле Останкино.

«Я лично проинструктировал отряды, отправившиеся на захват мэрии и гостиницы», — писал Руцкой.

Толпа, разогнав милиционеров, захватила высотное здание мэрии на Новом Арбате и начала его грабить: тащили все, что попадалось под руку, — телефонные аппараты, телевизоры, ковры, стулья… Жестоко избили заместителя премьера правительства Москвы Александра Павловича Брагинского, который в тот день дежурил в здании. Физик по профессии, он был избран депутатом Моссовета, потом его пригласили в столичное правительство.

Он рассказывал главному редактору журнала «Континент»:

— Публика была разная. В военизированной форме, с автоматами.

— Вас били?

— Да, сильно. Они даже на колени пытались меня поставить, но я встал. Меня вывели на улицу и повели к Белому дому, продолжая по дороге бить. Вокруг много бандитов было, которые жаждали расправы… Меня ввели в кабинет Руцкого. Мы с ним были знакомы. Он приказал меня обыскать и бросить в подвал.

— При нем вас били?

— Да, били…

— И он это видел?

— Видел. Он был в запале — захват мэрии, возможность победы — и в состоянии какого-то головокружения. Я упал, меня связали и отвели в подвал. Я лежал в крови…

Александр Брагинский так и не оправился от этой истории, тяжело болел и умер в ноябре 2001 года на пятьдесят четвертом году жизни.

Свидетелем захвата здания мэрии был депутат Иона Ионович Андронов:

«Над проломом парадного входа торчал бетонный козырек, а на нем стоял горделиво пожилой усач в зеленой униформе и черном берете набекрень в плакатном стиле Че Гевары. Но вместо кубинской сигары удалец держал у рта мегафон. Из него прогремело:

— Больше не будет ни мэров, ни пэров, ни херов!

Зрители весело загоготали:

— Браво, Макашов! Нашему генералу — слава!

Альберт Макашов, генерал-полковник без воинских побед и без малейшего фронтового опыта, прославился на всю Россию солдафонским острословием… Генерал пристрастился публично обзывать своих противников “сукиными сынами“, “подлецами”, “жабами”, “крысами” или “жидами”. И подстрекал по-своему линчевать их — кастрировать либо обвязать им мужские гениталии и повесить на столбах уличных фонарей».