Сергей ГОРОДНИКОВ - ЕВРОПА И РАСОВАЯ СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

В Западной и Центральной Европе нынешний кризис производительных сил вызрел по иной причине.

Успехи промышленного и культурного развития послевоенной Европы определялись тем, что вплоть до семидесятых годов происходило исторически прогрессивное становление целого ряда национально организованных политических обществ, – среди них немецкого, итальянского, австрийского, испанского, португальского. ( Не столь явно оно происходило в советском блоке, в котором вопреки прокоммунистическим режимам складывалось национально-городское общественное сознание у венгров, чехов, поляков, хорватов, словенцев, литовцев, эстонцев и латышей.) Становление национальных обществ в условиях рыночных свобод обеспечивало устойчивый рост общественной дисциплины, социальной дисциплины горожан, то есть рост производственных отношений, культуры производительных сил, что способствовало высокой эффективности капиталовложений в европейскую рыночную капиталистическую экономику.

Таким образом, Национальные Реформации, начавшись Национальными революциями в большинстве стран европейского континента, после Второй Мировой войны обеспечивали быстрое прогрессивное развитие производительных сил национальных государств, превратив Западную и Центральную Европу в один из самых экономически благополучных регионов мира. Однако к восьмидесятым годам капиталистическая Европа не вписалась в научно-технологическую и информационно-технологическую революцию в области современных микроэлектроники, информатики, средств обработки данных и пр., стала отставать от темпов совершенствования цивилизационного бытия и сознания. Внешне это проявилось в культурном, духовном кризисе, в массированном вытеснении американской потребительской культурой европейских национальных культур на задворки интересов молодых поколений.

Причина заключалась, с одно стороны, в исчерпании целеполагания организующих национальную государственную власть и индустриальные производственные отношения идеологий Западной Европы, а именно социалистической в том или ином её виде, христианско-демократической и коммунистической. А с другой стороны, в навязанных политическими причинами механизмах западноевропейского взаимодействия, которые закладывались после поражения Германии во Второй мировой войне в условиях противостояния буржуазно-капиталистического Запада и коммунистического Востока. Европа исторически, со времён древнеримского господства имеет традицию общеевропейского политического самосознания, и западноевропейская интеграция при своём зарождении в виде ЕЭС отражала в первую очередь опасения Франции навязать ей выгодную только Северной Америке, высокомерно имперскую по отношении к Западной Европе политику. Но европейская интеграция так же отражала опасения Франции и Великобритании по поводу возможности установления экономического и политического доминирования в Европейском Союзе быстро создающей капиталистическое индустриальное производство Западной Германии. Эта интеграция была направлена на превращение Германии в строго поднадзорный соседям локомотив всей Западноевропейской экономики. Западной Германии, в отличие от Японии, оккупационные силы США, Англии и Франции не позволяли создавать крупные наукоёмкие корпорации, какие она могла бы создать в результате высочайшей социологизации национально-общественного сознания, достигнутой при режиме национал-социалистов. Ибо такие корпорации способны были бы стать и, обязательно, стали бы европейскими аккумуляторами финансовых и интеллектуальных ресурсов, подчинили бы своим задачам и интересам всю западноевропейскую экономику и культуру, а за нею и политику.

Политически говоря, западноевропейские интересы Англии и Франции были поставлены над интересами переживавшей Национальную Реформацию Германии, они не позволили ей использовать высокий уровень послевоенных производственных отношений для развития самых сложных и наукоёмких национальных производительных сил. Материальным движителем осуществления такой политики стало повышение влияния европейского коммерческого экономического, политического интереса и его базовой идеологии либеральной демократии, привычной и приемлемой Франции и Великобритании. Это был именно западноевропейский либерализм, направленный против немецкого национализма и американского влияния, именно западноевропейский коммерческий политический интерес, направленный против растущего могущества выразителей американского коммерческого политического интереса, устремлённых к подчинению всей мировой торговли посредством достижения мирового господства США.