Збигнев Бжезинский - Великая шахматная доска

Карта VII

Экономический динамизм Америки служит необходимым предварительным условием для обеспечения главенствующей роли в мире. Первоначально, непосредственно после второй мировой войны, экономика Америки была независимой от экономики всех других стран и в одиночку обеспечивала более 50% мирового ВНП. Экономическое возрождение Западной Европы и Японии, за которым последовало более широкое явление экономического динамизма Азии, означало, что американская доля от мирового ВНП в итоге должна была сократиться по сравнению с непропорционально высоким уровнем послевоенного периода. Тем не менее к тому времени, когда закончилась холодная война, доля Америки в мировом ВНП, а более конкретно — ее доля в объеме мирового промышленного производства стабилизировалась примерно на уровне 30%, что было нормой для большей части этого столетия, кроме исключительных лет непосредственно после второй мировой войны.

Что более важно, Америка сохранила и даже расширила свое лидерство в использовании новейших научных открытий в военных целях, создав таким образом несравнимые в техническом отношении вооруженные силы с действительно глобальным охватом, единственные в мире. Все это время Америка сохраняла свое значительное преимущество в области информационных технологий, имеющих решающее значение для развития экономики. Преимущество Америки в передовых секторах сегодняшней экономики свидетельствует о том, что ее технологическое господство, по-видимому, будет не так-то легко преодолеть в ближайшем будущем, особенно с учетом того, что в имеющих решающее значение областях экономики американцы сохраняют и даже увеличивают свое преимущество по производительности по сравнению со своими западноевропейскими и японскими конкурентами.

Несомненно, Россия и Китай относятся к числу держав, болезненно воспринимающих гегемонию Америки. В начале 1996 года, в ходе визита в Пекин президента России Бориса Ельцина, они выступили с совместным заявлением на эту тему. Кроме того, они располагают ядерными арсеналами, которые могут угрожать жизненно важным интересам США. Однако жестокая правда заключается в том, что на данный момент и в ближайшем будущем, хотя эти страны и могут развязать самоубийственную ядерную войну, никто из них не способен в ней победить. Не располагая возможностями по переброске войск на большие расстояния для навязывания своей политической воли и сильно отставая в технологическом отношении от Америки, они не имеют средств для того, чтобы постоянно оказывать (или в ближайшее время обеспечить себе такие средства) политическое влияние во всем мире.

Короче говоря, Америка занимает доминирующие позиции в четырех имеющих решающее значение областях мировой власти: в военной области она располагает не имеющими себе равных глобальными возможностями развертывания; в области экономики остается основной движущей силой мирового развития, даже несмотря на конкуренцию в отдельных областях со стороны Японии и Германии (ни одной из этих стран не свойственны другие отличительные черты мирового могущества); в технологическом отношении она сохраняет абсолютное лидерство в передовых областях науки и техники; в области культуры, несмотря на ее некоторую примитивность, Америка пользуется не имеющей себе равных притягательностью, особенно среди молодежи всего мира, — все это обеспечивает Соединенным Штатам политическое влияние, близкого которому не имеет ни одно государство мира. Именно сочетание всех этих четырех факторов делает Америку единственной мировой сверхдержавой в полном смысле этого слова.

Хотя американское превосходство в международном масштабе неизбежно вызывает представление о сходстве с прежними имперскими системами, расхождения все же более существенны. Они выходят за пределы вопроса о территориальных границах. Американская мощь проявляется через глобальную систему явно американского покроя, отражающую внутренний американский опыт. Центральное место в этом внутреннем опыте занимает плюралистический характер как американского общества, так и его политической системы.

Прежние империи были созданы аристократическими политическими элитами и в большинстве случаев управлялись по сути авторитарными или абсолютистскими режимами. Основная часть населения имперских государств была либо политически индифферентна, либо, как совсем недавно, заражена имперскими эмоциями и символами. Стремление к национальной славе, «бремя белого человека», «цивилизаторская миссия», не говоря уж о возможностях персонального обогащения, — все это служило для мобилизации поддержки имперских авантюр и сохранения иерархических имперских пирамид власти.