Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 15 (13 февраля 2013)

На белоленточных скрижалях уже изложена система зловещих белоленточных заповедей. И написано: «Исправлению не подлежит». И сами белоленточники не захотят исправлять написанного. И им этого не позволит сделать история.

Уже начертаны все неизгладимые пакости: о «норковой революции», то есть революции богатых. О революции «среднего класса», «креативного класса», «образованных рассерженных горожан».

Читаю эти пакости и спрашиваю себя: «А я-то кто? Вроде я тоже горожанин, кандидат наук, получивший несколько высших образований, не бюджетник, не социально-экономическая жертва преступлений Гайдара и Чубайса. Белоленточники для меня при этом враги, и я такой не один. Так какого же черта они гонят эту пургу про консолидированную поддержку «средним классом» белоленточного движения? Консолидированную поддержку этого движения «образованными рассерженными горожанами» и так далее?»

И кто же они такие по сокровенной сути своей, эти самые белоленточники? Ведь мы имеем дело с очень крупным явлением! Мы обязаны дать себе ответ на вопрос, что это за явление. И только дав ответ на этот вопрос, мы имеем шанс на формирование адекватной стратегии сопротивления той силе, которая, меняя обличья, будет постоянно добиваться конца российской истории.

Итак, белоленточники сказали о себе, что они «креативщики», «средний класс», «норковый класс», «рассерженные образованные горожане».

Что же именно они сказали о своих противниках?

Они сказали, что их противники, собравшиеся на Поклонной горе, — это жалкие никчемные лузеры. Что этих антибелоленточных лузеров очень много. И что по отношению к этому «очень много» они, белоленточники, конечно же, в меньшинстве. Но это такое меньшинство, которое значит намного больше, чем большинство. Это — Меньшинство с большой буквы.

Вообще-то белоленточники заявили о себе, как о таком Меньшинстве, еще до Поклонной горы, ознакомившись с результатами голосований на «Суде времени» и «Историческом процессе». А также с результатами наших соцопросов и многим другим.

Но вовсю они заголосили на эту тему лишь после Поклонной. И с тех пор голосят об этом, не умолкая.

Если мы сумеем глубоко и объективно осмыслить феномен данного «Меньшинства с большой буквы», то есть Меньшинства очень влиятельного и имеющего определенную историческую природу, то многое станет понятно. И откроются совершенно другие возможности для выработки патриотической оппозиционной стратегии.

Более того, рискну утверждать, что именно от глубины и объективности нашего осмысления феномена данного Меньшинства зависит судьба России.

Вопрос о взаимоотношениях в пределах одного народа (а также братской семьи народов, каковой мы и поныне, безусловно, являемся) этого самого Меньшинства и некоего фундаментально противостоящего ему Большинства — подымался в разных странах в различные переломные эпохи.

Например, в эпоху Великой французской революции. Или в эпоху Великой Октябрьской революции.

Никоим образом не хочу утверждать, что Большинство всегда одерживало победу над Меньшинством. Подобное утверждение носило бы шапкозакидательский характер. Из него вытекала бы ложная стратегия противодействия Меньшинству. А ложная стратегия ничем, кроме поражения, обернуться не может.

Довольно часто, но не всегда, то влиятельное и консолидированное Меньшинство, которое и является подлинным ликом белоленточного движения, скрываемым за многими масками, одерживало победы над Большинством.

И как же, с учетом этого, раскрыть содержание понятия «Меньшинство с большой буквы»?

Окончательно признав себя после Поклонной горы именно Меньшинством с большой буквы, белоленточники стали настаивать на том, что исторические судьбы народов определяет именно Меньшинство с большой буквы. Что Большинство, являющееся противником такого Меньшинства, всегда ущербно, по сути, состоит из недочеловеков. Что в этом — мировая практика. А в России подобный расклад на протяжении веков имел гораздо более отчетливый характер, чем в любой стране мира.

И что граждане, собравшиеся на Болотной и Сахарова, а также протестующие против «закона Димы Яковлева» и т. п. — «благородные дельфины», которых всегда намного меньше, чем ничтожных «анчоусов», «благоухающие созидательные пчелы», которых всегда намного меньше, чем «вредных навозных мух»…

Разве идеологи, заявившие об этом, были осуждены белоленточным сообществом? Ничуть не бывало.