Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности

Единственная десантная операция последней трети 20–го века, которая столкнулась с минимальным противодействием, закончилась катастрофой. Я имею в виду десантную операцию Соединенных Штатов на островок Гренада. Это малюсенький островок с 70 тыс. населения, где между собой поругались власти. Премьер ставил на кубу, а вице–премьер ставил на ЦРУ. Премьера по тихому грохнули. Это и стало предлогом для десантной операции США.

Подогнали самолеты, скинули пару батальонов парашютистов. Численность парашютистов была сопоставима с численностью населения этого островка, и никто не собирался сопротивляться. Но на этом острове по контракту работала бригада кубинских строителей. Кубинцы, естественно, в армии служат. У них была нормальная, хорошая призывная армия, где обучали боевому применению того оружия, которое было, а не гоняли на картошку. На американцев у них сработал рефлекс: строители мгновенно добежали до каких–то зенитных установок гренадской армии, расчехлили их и хорошо постреляли по десантирующимся американцам. Потери от этой операции были таковы, что основную ударную часть, которая первой десантировалась, американцам пришлось ликвидировать, личный состав там уже некем было комплектовать.

Это был крах десанта как самой идеологии, даже если не считать провалы евпаторийских десантов, малые земли и прочее, что было во второй мировой. Десантные войска — это вообще не то, что может быть дееспособно. У СССР были гигантские десантные дивизии. До сих пор у России числится 5 десантных дивизий. Воюют десантники только один день в году, 2–го августа. Но воюют исключительно против местного населения по месту жительства.

Когда ВДВ попытались применить в Афганистане, пришлось полностью перестраивать структуру частей и соединений. В конечном счете возникли совершенно другие вооруженные силы, под названием силы специального назначения. Эти диверсионные подразделения стали единственными дееспособными сухопутными подразделениями. Американцы пошли по тому же пути – у них есть диверсионные подразделения, которые дееспособны, а остальные просто что–то изображают.

Это уже реальность вчерашнего и позавчерашнего дня. Каковы будут дееспособные подразделения, которые сложатся к устойчивой фазе войны, когда будут отстреляны все старые боевые средства, и начнется война тем, что может реально воевать? Это будет тоже 2 вида частей.

Во–первых, высокотехнологические части. Если высокотехнологической военной силой в 20–м веке была только авиация, то сейчас это будет автоматическая авиация и наземные силы, но уже организованные именно как высокотехнологические. Во–вторых — это небольшие диверсионные и антитеррористические подразделения. У них основной ударной силой будет живая сила, укомплектованная весьма и весьма специфическими комплектами оружия, включая портативное ядерное оружие. Эти крайне небольшие по численности и обладающие гигантской ударной мощью диверсионные подразделения будут составлять вторую часть реальной боевой силы. Всё остальное — полицейские части, как в России внутренние войска (но это для терроризирования населения на уровне феодальных образований).

Рассмотрим организацию боевой силы, которая опирается на высокотехнологическое оружие. Я уже говорил, что война ведётся прежде всего кибер–системами. Войну ведут кибер–центры без участия человека, потому что человек не может вмешиваться в оперативное управление. Он может вмешиваться в процесс управления только на стратегическом уровне. Человек нужен будет только как стратег.

Как будут организованы обслуживание, снабжение и прочая поддержка боевого процесса? Боевой процесс неизбежно оказывается совмещен с производственным процессом. Если в ХХ веке мы видели подразделения для боевого процесса и процесса технического обслуживания (ремонта, регламентных работ и так называемого вторичного производственного процесса), то теперь и первичный производственный процесс оказывается интегрированным в систему боевого применения.

Производство оружия теперь уже неотделимо от его боевого применения. Раньше это были разные процессы, то сейчас — это один и тот же процесс. Люди, которые осуществляет производство и максимально быструю модернизацию вооружений, опираются на тот боевой опыт, который идет здесь и сейчас. Они должны принимать и реализовывать решения по модернизации вооружение мгновенно. Кто может интегрировать инновационный процесс с процессом боевого применения, тот и имеет перспективу, шансы на победу. Модернизация и производство новых вооружений становится частью боевого цикла. Кто быстрее произвел и пустил в действие новое модернизированное оружие, тот и на коне.