Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 20 (20 марта 2013)

Южноафриканские африканеры имели под рукой для своих апартеидных экспериментов достаточно архаичный, так сказать, материал. Они этот материал, он же темнокожее большинство — всего лишь изолировали от современности. Ну и в какой-то степени — самим фактом пребывания в гетто — толкали назад в архаику.

Наше российское большинство — оно же анчоусы — это люди, успевшие при советской власти вкусить от современности. А значит, наши дельфины, отнимающие эту современность у большинства, покруче южноафриканских «апартеидчиков». Большинство уже не может пользоваться авиационным транспортом. А ведь оно им пользовалось. Это ли не архаизация? Вскоре для большинства станет недоступен и железнодорожный транспорт. Повышая цены на электроэнергию и выдавая большинству унизительнейшие лимиты на дешевую электроэнергию, наши дельфины возвращают большинство чуть ли не в эпоху лучин. Это ли не архаизация? Те примеры, которые я привел, не исчерпывают содержания происходящего. А ситуация в образовании? А ситуация в медицине?

Что говорил сербам преступник Клинтон? «Будете сопротивляться, мы вбомбим вас в средневековье». Вбомбить в средневековье — это осуществить архаизацию с помощью военных действий. Наши архаизаторы, они же дельфины, осуществляют глубокую архаизацию без бомбардировок и прочих видов грубого военного воздействия на «анчоусов». Но архаизация ими уже осуществлена. Причем такая, которая не снилась Клинтону. Архаизация продолжается, наращивается. Всякая попытка ее прекратить или даже в чем-то сдержать вызывает яростное негодование дельфинов.

К сожалению, архаизируемые анчоусы так и не поняли до конца подлинного содержания того, что вытворяют с ними преступные дельфины. Что ж, теория регресса и архаизация — это не дважды два четыре. А в политике иногда надо по многу раз, проявляя терпение и изобретательность, доказывать и самые простейшие вещи.

Используя при этом и метод повторения наиболее ярких примеров. Не зря говорят «повторение — мать учения».

Вот я и займусь сейчас повторением того, что уже описывал ранее. Не обессудь, читатель! Я, конечно же, не буду заниматься простым повторением, примеры свои существенно разовью. Кроме того, мы ведь строим отношения не по принципу «развлекающий и развлекаемый». Нам вместе надо выбираться из чудовищного капкана. И мы не выберемся из него, если сложнейшая суть происходящего не будет очевидна людям, от которых эта сложность отчуждена. Причем отчуждена специально, дабы они из капкана не выбирались, а просто дергались абы как.

Я живу в дачном поселке, находящемся на территории ближнего Подмосковья, ставшего теперь Москвой. Переместился я из Москвы в этот поселок лет 15 назад в связи с болезнью моего близкого родственника. Мне сказали, что для защиты от этой болезни нужен свежий воздух, вот я и переместился. Переместившись, я обзавелся собакой — среднеазиатским волкодавом (алабаем). Собаку я выгуливаю по поселку более или менее систематически. В поселке идет интенсивное строительство. В качестве рабочей силы используется люди, приехавшие из Средней Азии. В среде живущих в моем поселке среднеазиатских гастарбайтеров моего алабая и боятся, и любят. В основном любят. Ибо он напоминает о родине.

Симпатия к моему алабаю в какой-то мере распространяется на меня. А поскольку я подчеркнуто приветлив по отношению к строителям, приехавшим из Средней Азии, то эти строители охотно со мной разговаривают. Что-то рассказывают о себе. Многие из них работали инженерами на крупных и крупнейших индустриальных предприятиях, построенных в наших среднеазиатских республиках. Теперь эти предприятия закрыты. И потому, что они не вписываются в новую рыночную конъюнктуру. И потому, что они не нужны новой постсоветской среднеазиатской элите. И не просто не нужны, а вредны. Холеные представители этой элиты говорили моим ближайшим соратникам, что до тех пор, пока архаизация не будет завершена, они не могут быть спокойны. Ибо только после этого они могут начать строительство новых среднеазиатских наций.

Холеные представители новой казахской элиты всерьез рассуждают, например, о вторичной юртизации казахского населения как условии построения полноценной казахской нации.

Итак, предприятия, на которых работали когда-то мои знакомые по поселку, вчерашние инженеры и нынешние гастарбайтеры, приказали долго жить. Семьи надо кормить. И вчерашние инженеры приехали выкапывать лопатами котлованы и носить носилками строительные материалы — к более сложным работам их не подпускают. Им очень мало платят и часть зарплаты изымают. Но то, что остается, позволяет спасти семьи от голода. Я рассказываю все это читателю не для того, чтобы брать на жалость или подчеркивать контраст между советской и постсоветской жизнью. Брать на жалость я вообще не люблю, а контраст между советской и постсоветской жизнью я не буду обсуждать в работах на эту тему. Здесь же я просто обращаю внимание на то, насколько эти наши гастарбайтеры из Средней Азии отличаются от мигрантов, приехавших в Европу из Северной Африки или азиатских государств. Мигранты, приехавшие в Европу из этих неевропейских мест, никогда не работали инженерами на современных заводах. Они пребывали в более или менее архаическом состоянии у себя дома, а потом отправились на заработки в Европу.