Владлен Логинов - Союз можно было сохранить

“ Горбачевпросил подготовить выступление, в котором должны быть проставлены все точки над “i”, прямо и без обиняков сказано о роли Кравчука и других участников минских соглашений.

9-го перед встречами с Ельциным и Назарбаевым он позвонил и спросил: “Что будем делать?”. Я сказал, что подготовил текст его заявления, которое завершается предложением созвать Съезд народных депутатов СССР и там предложить провести референдум. Одновременно я подготовил проект заявления Президента, дезавуирующего минские документы. Горбачев согласился.

С 12-ти он встречался сначала с Ельциным и Назарбаевым, затем с Муталибовым, Набиевым. Сообщил мне перед этим, что среднеазиатские лидеры просили Назарбаева вернуться домой, а сами приняли решение в Москву не приезжать”.

Из воспоминаний А.Грачева:

“9 декабря сразу после приезда президента в Кремль я вошел к нему в кабинет. Он полностью владел собой, был мобилизован и бодр. Горбачев ждал намеченную на 12 часов встречу с Ельциным и уже прилетевшим в Москву Назарбаевым. Мы обменялись мнениями по поводу произошедшего в Беловежской Пуще. Горбачев наступательно сказал мне: “Пусть объяснят это всей стране, миру и мне. Я уже говорил с Назарбаевым – тот возмущен и тоже ждет объяснений от Ельцина. Должен прибыть к 12 часам, как и было условлено”.

– А как Ельцин? – поинтересовался я.

– Обещал прийти, но потом перезвонил и сказал, что опасается за свою безопасность. Боится, что его здесь арестуют. Я ему: “Ты что, с ума сошел?” А он: “Может, не я, а кто-то еще”. В общем, кажется, я его убедил, и он сейчас будет…”

Из воспоминаний Н.А.Назарбаева:

“…Я пришел к Горбачеву. Через пять минут входит Ельцин. Смотреть на него было тяжело. Мне позднее Кравчук рассказывал: они там, в Беловежской пуще, каждый абзац документа отдельно отмечали – а было в нем две с половиной страницы.

Хмурый Ельцин сел напротив Горбачева и доложил ему об упразднении Союза: мол, Кравчук иначе не соглашался. А Горбачев спрашивает: “Что теперь будет со стратегическими вооруженными силами? Что будет с гражданством? Что будет с границами? Что будет с остальными союзными республиками?” Ельцин рассердился: “Это что, допрос?” Горбачев смягчился: “Да ладно, садись. Но ты мне скажи, что завтра людям говорить?” Ельцин в ответ: “Я скажу, что займу ваше место”. И так – сорок минут перебранки, мне даже стыдно стало присутствовать при этом…”

Из воспоминаний Л.М.Кравчука:

“В десять часов утра в Москве Ельцин встретился с Горбачевым. Они проговорили два с половиной часа. У меня состоялся с [Борисом Николаевичем] телефонный разговор после его встречи с Горбачевым. Он рассказал, какой между ними велся сложный и удручающий диалог и подчеркнул: “Леонид Макарович, никогда и ни с кем не хотел бы я больше иметь подобного разговора”.

Туго ему пришлось. Назарбаев, то ли обидевшись, то ли по другой какой-то причине, занял выжидательную позицию, а Горбачев, поддерживаемый своими сторонниками, обрушился на Ельцина.

Ну вот, представьте себе, сидят приглашенные. Поднимается Михаил Сергеевич и говорит: “Товарищи, мы еще живем и работаем в Союзе. Вот мне тут передали материалы встречи Ельцина, Кравчука и Шушкевича в Беловежской Пуще. Любопытные, должен сказать, материалы. Оказывается, Союза уже нет. Но он ведь есть. И никто не давал права от имени народа, как говорится, за закрытыми дверьми, доже не поставив в известность Президента Союза, пересматривать нашу историю, навязывать нам свою волю. Этот документ не имеет никакой юридической силы. Но что вы рассчитывали?”

Встает Ельцин: “Михаил Сергеевич, ну зачем Вы так? Этот документ законный. И если Россия, Украина и Беларусь приняли решение выйти из Союза, то с этим необходимо считаться”.

И пошло и поехало…”