Максим Калашников - Крах Путинской России. Тьма в конце туннеля

Оттого Запад — мы можем это твердо заявить — с задачей неоиндустриализации не совладает. Потому рухнут горы государственных долгов. А вослед за ними — горы долгов корпораций и домохозяйств. Это — зримая перспектива для англичан, например. Это и будет бесславным концом доллара и евро.

А что это значит? Хаос. Крах либерально-монетарной глобализации. Конец ВТО.

Отсюда логически вытекает ослабление Запада, падение его военной мощи вослед за исчезновением экономической силы. Упадок некогда самой совершенной военной машины. Что последует за этим? Правильно, друзья, — передел сфер влияния в мире. Выход на арену истории новых великих держав, коим нужны свои империи — зоны господства. А это — войны и конфликты, поддерживаемые извне революции и сепаратизмы. Смуты и кровь.

У русского мыслителя Григория Данилевского есть книга «Святочные вечера» (1868 г.). В ней содержится рассказ «Жизнь через сто лет», где есть поистине пророческие строки. Итак, герой повествования, перескочив через век, оказывается в упадочнической Европе и читает попавшую в руки газету…

«…Божией милостью и по воле правительствующего высокого народа китайского, — мы, европейские министры его светозарного величества, императора Китая и богдыхана Европы, — по зрелом обсуждении в местных и общем европейском парламентах, постановили и постановляем…»

А дальше Данилевский рассказывает, как это случилось. Китайцы, расплодившись до 700 миллионов душ (ныне — полтора миллиарда), переняли у Европы все технические достижения и практические познания. Создав исполинские армию и флот, они покрыли свою страну сетью железных дорог, которые у них дошли до Западной Сибири и Афганистана (современные планы МПС КНР — скоростные дороги до Ирана и Европы, что я сам видел на выставке ЭКСПО в Шанхае в сентябре 2010 г. — М.К .). Сперва покорив изнеженную Японию и завоевав Соединенные Штаты (в чем им помогла новая гражданская война в Америке между Севером и Югом), китайцы далее переселили в Северную Америку часть своего избыточного народа. А потом захватили господство над Атлантикой, разгромили европейские флоты — и подчинили себе Европу. Упразднив в ней национальные государства, китайцы учредили Соединенные Штаты Европы. Каковые были лишены флота и армии. Парламенты и местные традиции европейцам сохранили. Франция попала под власть Ротшильдов, вся ее элита стала еврейской («с президентом в пейсах и ермолке»). В Париже открылось множество китайских ресторанов. Благодаря успехам телефонии (Данилевский рисует просто какой-то Интернет!) можно было обедать в ресторации «Столица мира — Пекин» и, «кушая, в то же время следить за любой парижской и даже более отдаленной сценой…»

При этом расцветает вульгарная массовая культура, воскрешающая худшие образцы древнеримских развлечений для черни (как это похоже на нынешний день!). Больше нет адвокатов: есть только прокуроры и милующий богдыхан. Изобретенная сыворотка правды (вернее, специальный газ, подавляющий волю) заставляет подозреваемых рассказывать все о своих поступках и даже мыслях. Следствие и судопроизводство упрощено. Вся выборная демократия захвачена в руки хозяевами денег и кредитов — евреями. Женщины предпочитают ходить почти голыми: свобода нравов. Кольца, пояса и браслеты на них — на африканский манер. Все электрифицировано. Но при этом — «реальность, поклонение природе». «Мы зато чужды предрассудков!» — с гордостью говорит французский академик русскому путешественнику во времени Порошину.

«…Живопись заменена китайщиной, безжизненной, сухой, ремесленной, всюду лезущей и все поглощающей фотографией…

Мелодия у вас исчезла: ее больше нет и следа! Ни песни, ни былого, задушевного, чудного французского романса, ни единой сносной музыкальной картины… Волны бессмысленных тонов и звуков, без страсти и выражения, — хаос!

…Вы заменили комедию и драму… глупейшим, но реальным водевилем, с провальями и переодеваниями, гнусным сумбуром цинических, будничных, уличных сцен…

Вы презираете все, что не ведет к практической, обыденной, низменной пользе! Вы пренебрегаете идеями великого философского цикла и дали развитие одному — практическим, техническим, не идущим далее земли, наукам и ремеслам. Вы отдали луч Солнца за кусок удобрения, песню вольного, поэтического соловья за мычание упитанной для убоя телушки…

— Зато мы верны природе! — повторил академик-француз, закуривая у столика ресторана кальян с опиумом.