Внутренний СССР - Введение в конституционное право

Фактически государственность от иных участников рынка в либерально-рыночной экономике отличается одним единственным - правом на «узаконенный рэкет», т.е. правом на сбор налогов, таможенных и прочих сборов и т.п.; если кто-то другой из участников рынка займётся чем-то подобным, то это будет незаконным нарушением государственной монополии.

И право эмиссии денег в либерально-рыночной модели не за государственным казначейством. Даже если в законодательстве прописано, что эмиссию осуществляет центробанк соответствующего государства, подчиняющийся его законам и работающий на его интересы, а его руководство назначается именно этим государством, то всё же де-факто вопреки этим декларациям центробанка на основе отрицания оглашений умолчаниями оказывается полномочным представителем ростовщического сообщества на территории этого государства и действует неподконтрольно ему.

Всё это прослеживается и в структуре «десяти заповедей» «Вашингтонского консенсуса», что и позволяет сделать вывод, что он - инструмент ликвидации экономического суверенитета подчинившихся ему государств, разрушения их экономических систем и интеграции их обломков в глобальную экономическую систему, подконтрольную глобальному сообществу ростовщиков, узурпировавших банковское дело. В силу зависимости жизни людей от экономического обеспечения, принятие «Вашингтонского консенсуса» политиками государства обращает его население в невольников-заложников, а политиков - в рабов-надсмотрщиков за рабами.

Осознанию этого искренними приверженцами экономического либерализма препятствует сформированное у них предубеждение о том, что ростовщики это - только ростовщики-единоличники [171], а вот «банки - это банки!!! - совсем другое дело: и их воздействие на экономику исключительно положительное, поскольку экономика развивается на основе инвестиционных кредитов, предоставляемых банковским сектором предпринимателям в реальном секторе» . [172]Но в действительности на экономику воздействуют не столь различные «имиджи» ростовщиков и банков, а ссудный процент, воздействие которого не зависит от того, взята ссуда у ростовщика или в банке. А если говорить об истории возникновения банков и банковской системы, то всё это выросло из ростовщичества «единоличников», и, прежде всего, из ростовщичества иудеев, предписанного им Ветхим наветом (на Бога, который этой мерзости не заповедовал).

Воззрения о том, что «банки - это банки!!!, а не ростовщичество» поддерживаются такими введёнными в употребление оборотами речи, как «линейка кредитных продуктов», который подразумевает, что нет никакой особой организационно-технологической разницы между, с одной стороны - добычей угля и производством стали, и с другой стороны - предоставлением кредита.

И вообще вся пропаганда направлена на стирание в восприятии обывателей какой бы то ни было разницы между ростовщиками, которых уважительно именуют «банкирами» и предпринимателями-производственниками реального сектора: все они - якобы однокачественны как предприниматели (организаторы экономической деятельности других людей), и разница между ними якобы только в сфере приложения капиталов и предпринимательской инициативы каждым из них.

При этом, если Аристотель пользовался двумя терминами («экономика» - искусство управления хозяйством; «хрематистика» - искусство стяжать личное богатство, в том числе и за счёт разрушения хозяйства общества), разграничивая эти явления в жизни общества, то ныне термин «хрематистика» предан забвению, но финансово-экономическое образование в «развитых» и в «недоразвитых» [173]странах носит по существу хрематистический характер.

Кроме того, буржуазно-либеральные воззрения складывались в эпоху, когда так называемое «натуральное хозяйство», характеризуемое качеством самодостаточности производства и потребления в нём самом, если и не было доминирующим типом предприятий в хозяйственной системе обществ эпохи перехода от феодализма к капитализму, то определяло во многом психологию предпринимателей. Такие хозяйства обладали самоценностью и их производительность определяла ценность каждого из них.

От той эпохи либерализм унаследовал:

· восприятие исключительно частных предприятий (объектов частной собственности) в качестве самодостаточной ценности;

· практически полное невосприятие хозяйственной системы государства в целом в качестве именно целостной макроэкономической системы и объекта собственности, обладающей ценностью, вне которых ни одно частное предприятие ценностью не обладает;