Инна Соболева - Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

Пройдут годы, и Александр признается: «Я был молод и неопытен. Кутузов говорил мне, что нам надо было действовать иначе, но ему следовало быть в своих мнениях настойчивее». То есть виноват всё-таки в первую очередь Кутузов: не проявил достаточной настойчивости, не сумел убедить…

А для фельдмаршала поражение под Аустерлицем было незаживающей раной. Уже после изгнания Наполеона из России он скажет молодым офицерам: «Вы молоды, переживёте меня и будете слышать рассказы о наших войнах. После всего, что совершается теперь, перед нашими глазами, одной выигранной мною победой или одной понесённой мною неудачей больше или меньше всё равно для моей славы, но вспомните: я не виноват в Аустерлицком сражении».

Полагаю, это понимал и Александр (оттого и не мог побороть неприязни к Кутузову). Он многое тогда понял. Во-первых, оценил Наполеона. Именно после Аустерлица для него – крайне самолюбивого, претендующего на роль благодетеля России и Европы – «корсиканский выскочка» стал смертельным врагом, к уничтожению которого, особенно к уничтожению моральному, он будет целенаправленно и упорно идти до конца.

Понял он, и чего стоят его союзники: на следующий день после сражения император Франц заявил, что продолжать борьбу совершенно немыслимо, и немедленно заключил мир с Францией. Англия и Швеция отозвали свои войска. Его покинули все. Это усугубило горечь поражения…

А Наполеон триумфатором вернулся в Вену. Третья антифранцузская коалиция прекратила своё существование.

Итог же Аустерлицкого сражения был для России трагичен. Из-за самоуверенности Александра I и Франца I союзники потеряли убитыми и ранеными двадцать семь тысяч человек, двадцать из них – русские. Потери французов – двенадцать тысяч. Оба императора и генерал от инфантерии Михаил Илларионович Кутузов спаслись. Что касается императоров, нет ничего удивительного: они покинули поле боя задолго до роковой развязки.

Но Кутузов-то оставался со своими солдатами до конца. Если бы император французов захотел, он вполне мог захватить русского командующего в плен. Однако Наполеон этого не сделал, приказав прекратить погоню за русским полководцем и остатками его армии. Кутузов вывел свои войска из окружения, навёл порядок и готов был снова идти в бой. Но двое из трёх императоров уже просили мира. Третий – не возражал.

Почему Наполеон дал Кутузову (окружённому!) уйти? Загадка. Но существует версия, что оба полководца были масонами, а значит, не должны были причинять друг другу серьёзного вреда. К тому же оба обещали никогда не проливать крови больше, чем того потребует военная необходимость.

История эта имела достойное продолжение. После того как Великая армия покинула Москву, у Наполеона было больше возможностей попасть в плен, чем его избежать. А он оставался на свободе. Это можно объяснить удачей, которая сопутствовала ему везде и всегда. Но многим казалось, что Кутузов сознательно отказывается ловить Бонапарта. Особенно неистовствовал агент английского правительства при ставке Кутузова Роберт Вильсон. Он обвинял фельдмаршала едва ли не в предательстве интересов Европы. Кутузов будто и не слышал. Похоже, он не забыл, как выпустил его из окружения тот, кого называют теперь антихристом. Похоже, для старого полководца Наполеон оставался одним из своих – «вольным каменщиком». Но это всего лишь версия…

Что же касается последствий аустерлицкого разгрома для российского императора, о них писал генерал-майор Лев Николаевич Энгельгардт, человек наблюдательный, много в жизни повидавший, бывший адъютантом Потёмкина, воевавший под командованием Румянцева и Суворова: «Аустерлицкая баталия сделала великое влияние над характером Александра, и её можно назвать эпохою в его правлении. До этого он был кроток, доверчив, ласков, а тогда сделался подозрителен, строг до безмерности, неприступен и не терпел уже, чтобы кто говорил ему правду».

Сомневаться в справедливости этого наблюдения, как и в правдивости автора, нет никаких оснований. И понять происшедшее можно. Кроме одного: почему Александр не терпел, чтобы ему говорили правду? Казалось бы, урок, который следовало извлечь из поражения, должен заставить не просто желать – требовать правды. Казалось бы, достаточно очевидно: если бы императору правдиво, убедительно и внятно рассказали, на кого он замахивается, настаивая на сражении, он отказался бы от своего решения. Это – если придерживаться нормальной логики.