Закончу подходящей к теме цитатой из дневника Л. Николаева, встретившего немцев в Харькове:
«27 октября. …Что касается немцев, расположившихся в нижней квартире, откуда я не успел ещё вынести мои вещи, они вели себя менее достойно – сорвали замок на двери моей комнаты и основательно её разграбили: забрали радиоприёмник, 30 коробок спичек, некоторые продукты питания и даже часть моего платья.
Пострадали и прочие квартиранты. Немцы забирали у них тёплые вещи, продукты питания, в частности, сахар, конфеты и крупы. Они отбирают также карманные часы: оказывается, в Германии почти невозможно приобрести часы. Мне рассказывали о том, как один немецкий офицер присвоил себе часы. Он жил на квартире у одного гражданина, который носил их на руке. Офицер попросил его показать ему часы. Гражданин доверчиво снял их с руки и протянул немцу.
- Хорошие часы! - сказал офицер. - Сколько они стоят? Я могу вам предложить за них 30 марок.
- Позвольте, я не собираюсь продавать мои часы! - удивлённо ответил гражданин.
Офицер улыбнулся.
- А! Вот в чём дело! - сказал он. - Вы хотите мне их подарить. Благодарю вас.
И с этими словами офицер надел часы на свою руку. Гражданин оказался достаточно умён, чтобы не протестовать против такого открытого грабежа».
Наши-то собирали трофеи, как правило, в брошенных домах, а немцы не стеснялись. Европа-с!
Ю.И. МУХИН
КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО
«ПИР ДУХА» ПО-ЛУЖКОВСКИ ЗАВЕРШАЕТСЯ. «ПРОДОЛЖЕНИЕ БАНКЕТА» – ПО-СОБЯНИНСКИ
(Окончание. Начало в №44)
Немалую роль в «зачистке» Москвы от ее памятников сыграл и Московский комитет культурного наследия (ныне Департамент культурного наследия) – государственный орган оперативного контроля за охраной, реставрацией и использованием памятников столицы. Фактически Москомнаследие, за исключением двух случаев, обеспечивало прикрытие любых противоправных действий руководства Москвы, руководителей стройкомплекса, префектов административных округов и их протеже – застройщиков. В нарушение предоставленных полномочий Москомнаследие разрешало снос объектов государственной охраны, выдавая соответствующий документ на их разборку вопреки требованиям закона, допускающего снос памятника лишь по особому в каждом отдельном случае Постановлению правительства России. Именно так, без каких-либо правительственных постановлений, были снесены дом А.И. Герцена на Сивцевом Вражке и дом Трубецких по улице Усачева, 1, как, впрочем, и большинство перечисленных памятных строений.
Широко использовался и механизм научно-методического сопровождения сноса, обеспечивающий юридическую «чистоту» уничтожения госохранных объектов. Главная роль разрушителей в подобных случаях отводилась Научно-методическому и Малому реставрационному советам Москомнаследия. Наиболее употребительным приемом при рассмотрении этими органами проектов реставрации стал метод «сохранения» памятника путем его «разборки с последующим восстановлением», обеспечивающий поэтапный снос объекта. Процедурными и протокольными манипуляциями Москомнаследие добивалось полного сноса памятника, после чего принималось решение о его «воссоздании» индустриально-строительными методами. Новым решением отстроенный «памятник» выводился из списка охраняемых объектов.
Подобные ухищрения, узаконивавшие «стерилизацию» заповедных территорий, проводились в интересах бизнеса, обеспечивая ему свободу маневра на землях историко-культурного назначения. Именно таким образом был оформлен снос «Ректорского дома», памятника архитектуры XVIII-XIX веков деревянного дома по 1 Казачьему переулку, 6 и других.
В результате за какие-нибудь 16-18 лет был сформирован и успешно реализован социальный заказ на уничтожение заповедного центра Москвы. Чему все мы являемся свидетелями.
Отдельного упоминания заслуживает деятельность прокуратур, осуществляющих надзор за исполнением законодательства Российской Федерации. Беспредел, творящийся в деятельности по охране, использованию и сохранению культурного наследия Москвы, полностью игнорируется как московскими, так и федеральными правоохранительными органами. Обращения в Прокуратуру г. Москвы и Генеральную прокуратуру по поводу многочисленных нарушений памятно-охранного законодательства остаются, как правило, без последствий для нарушителей закона.
Случаи уничтожения госохранных объектов прокуратура не расследует, ограничиваясь в лучшем случае переадресовкой поступающих заявлений или запросом по факту нарушения закона в Москомнаследие. Редкие ответы прокуратуры в подобных случаях содержат изложение версии случившегося в редакции Москомнаследия, органа зависимого и подчас заинтересованного в сокрытии подлинных обстоятельств противоправных деяний. Степень виновности руководства Москвы и самого Москомнаследия в нарушении закона прокуратуру не интересовала во всех известных нам случаях.
Читать дальше