Евгений Додолев - The Взгляд

А что касается скандала 1993 года, мы с Любимовым просто пытались сделать все возможное, чтобы предотвратить стрельбу, я приезжал в Белый дом и уговаривал там засевших вступить в переговоры. И постфактум, когда оппозиция уже была в Лефортово, в эфире Первого канала прошло интервью опального вице-президента Александра Руцкого, в котором он назвал мое «Политбюро» единственной честной программой. И Горбачев, который был у меня в студии, отвел меня в сторонку и тихо так сказал: «Саша, это приговор. Ельцин этого не простит. Поверьте, больше в прямом эфире вы никогда работать не будете и передаче вашей пришел конец». И он оказался прав.

Теперь как бы кода. Политковские были кумирами разных социальных групп. Анна по-прежнему остается некой иконой для людей, позиционирующих себя как «интеллигенция».

О том, что это такое попросил написать Кирилла Разлогова. Цитирую: «Что касается русской интеллигенции, то ее судьбу можно описать как историю умного еврея при губернаторе. То есть историю человека, который влияет на судьбы мира не прямо, а косвенно. Такова была роль шута при короле. В любой системе находились люди, которые имели вполне реальное влияние, не подтвержденное документально. Таким влиянием обладает сословие кокоток – дорогих продажных женщин, которые через постель решают проблемы человечества в целом.

Но если функция шута не дожила до наших дней, то идея умного еврея при губернаторе не потеряла своей актуальности. Поэтому социальную значимость (иначе говоря, карьеру) интеллигенции можно определять тем весом, который она имеет в негласной табели о рангах в тот или иной период отечественной истории.

В номенклатурный период нашей истории «влияние» определялось тем, какую дверь человек может открыть ударом ноги. Так, высшая прослойка советской интеллигенции, представленная наиболее крупными мастерами культуры, состояла из людей более влиятельных, чем руководители соответствующих иерархических государственных структур. Это означает, что некоторые представители интеллигенции были более влиятельны, чем номенклатурные начальники.

Сегодня интеллигенция как сословие переживает серьезный кризис. Он грянул при переходе к новейшему времени и к тому, что ныне стыдливо именуют рыночной экономикой, а в классической политэкономии называли империализмом. В этих условиях сословие интеллигенции теряет свою историческую функцию и начинает функционировать подобно западным интеллектуалам, которые хоть и играют немалую роль в развитии общества, но ровно ту, которая им в этом обществе отведена. Следует уточнить, что интеллигенция потому и была наделена отдельным термином, что она не тождественна по функциям интеллектуалам, иначе говоря, работникам умственного труда.

В классический российский, а затем советский период русская интеллигенция существовала как бы в двух измерениях: земном и небесном. Земное – это кабинет, в который ты можешь войти, а небесное – какие истины ты открываешь и какой вес ты будешь иметь в вечности. Поскольку вес в вечности измерить было нельзя, то интеллигент мог утешаться тем, что когда-нибудь он будет признан, пусть даже сейчас живет в бедности и безвестности.

(Кстати, для некоторых вечность наступала сразу после смерти: так многие художники рубежа XIX—XX веков заканчивали жизнь в нищете, а после смерти начинали стоить миллионы и становились классиками. Правда, из миллиона нищенствующих, которые полагали, что обретут вес в вечности, лишь единицы становились классиками, а остальные продолжали существовать в еще большей безвестности и после смерти. Впрочем, некоторых откроют позже, ибо нет такой табели о рангах, которая не может быть пересмотрена.)

Наличие двойного стандарта успеха – земного и небесного – отличало интеллигенцию от других сословий. Ведь, как правило, сословие живет одним измерением. Конечно, на это можно возразить, что весь христианский мир живет в отрицании земных радостей ради будущих благ. Но прагматизм нового времени показывает, что на постхристианском пространстве земной успех продолжает приобретать все большее значение, а в условиях рынка становится для интеллигенции более проблематичным.

В основном это относится к классической интеллигенции, которая стремится к вечным ценностям, и не касается нового поколения интеллектуалов, которые довольно успешно конкурируют за ценности земные.