Лев Тихомиров - Руководящие идеи русской жизни

Но стремления к нашему разъединению остаются тем не менее преступными. Это — деяние, по мере сил подрывающее творческую способность всех ветвей Русского народа. Допускать такое деяние могут только люди бедные чувством, политическим разумом и любовью к культуре. В этом понижении мы и упрекаем тех русских, которые равнодушно допускают сочинение «украинской национальности». Особой украинской нации от этого не возникнет, но русская нация может быть ослаблена, подорвана, ее развитие может быть приостановлено. Вот в чем виноваты пред Россией те, которые занимаются игрушками «украинства» и допускают их радушный прием. И потому-то духовное падение Москвы ни в чем, даже в юдофильстве, не сказывается постыднее, чем в радушном приюте у стены Кремля организуемых поляками «украинских секций».

Мы не говорим о начальстве. Заметьте это, паны Чудовские, и оставьте свои доносы. Мы говорим о москвичах, говорим, что стыдно потакать вредным для России управлениям в «сочинении украинства», стыдно даже людям, называющим себя «конституционалистами и демократами», настолько изменять интересам родной национальности. Если бы нынешняя Москва хранила тот великий государственный дух, который был в «великом княжестве Московском» и который созидал великую нацию, то разрешения или неразрешения начальства не имели бы никакого значения. Москва бы и сама сумела отвадить панов Чудовских от устройства гнезд русского национального разложения у самых гробниц созидателей русского национального и государственного единства.

Практическое совершенство государственных учреждений всегда находится в тесной связи с тем, насколько они соответствуют руководящим идеям национальной жизни, и — что почти одно и то же — условиям национального существования. Если при устроении учреждений и не думают преднамеренно о таком соответствии, то его подсказывает голос национального самосознания, и, размышляя только о практичности учреждений, законодатель невольно избегает всего, что ставит их в противоречие и борьбу с основными идеями народа. Так, при ясности сознания, ни в одном учреждении не будет допущено чего-либо противного идее Самодержавия или подрывающего веру и господствующую Церковь. Но учреждения, возникшие в 1906 году, были созданы при чрезвычайном помутнении национального сознания, под влиянием смуты и при объявленном графом Витте лозунге — подчинить государство воззрениям не русской нации, а идеям «мыслящей части образованного общества», которая именно отрицала основы государственности, выработанной русской национальной жизнью.

Идеи этой части «мыслящего общества» отличались космополитизмом, противосамодержавностью и противоцерковностью. Это нашло отражение и в государственных построениях, которые хотя и не могли вполне отрешиться от исторических основ, но ослабили их до крайней степени. Таким путем получились учреждения двойственные, внутренне противоречивые. В них не было совсем указано способов непосредственного действия Верховной власти, и законодательная ее деятельность явилась прямо ограниченной. В то же время законодательные учреждения не получили достаточных прав для того, чтобы сделаться составными частями Верховной власти, власть же правительственная, поставленная в исключительную зависимость от Носителя Верховной власти, получила такие права, которые могли ограничивать Верховную власть (обязанность контрассигновки всех актов последней). В то же время бюджетные права Государственной Думы и Государственного Совета давали им возможность подчинять себе министерства. В общей сложности все власти имели возможность вступаться в права другой, но нет никакой единящей силы, которая могла бы их сдерживать в обязательном единении.

Что касается церковного управления, то оно очутилось как бы вне государственных учреждений, связанное с ними только личностью Монарха, в то время как непосредственное властное вступательство Монарха в дела государственные не получило ясных путей совершения. Обер-прокуратура Св. Синода, введенная в состав Совета Министров, давала правительству возможность власти над церковным управлением. Бюджетные права Государственной Думы и Совета давали способ и этим учреждениям вмешиваться в дела Церкви и диктовать ей свои пожелания. Сам же Св. Синод со своей стороны не получил никакой власти указывать что бы то ни было, если его не спрашивали, и его слова не подкрепляются никакими способами властного воздействия.