Сергей Комков - Тень Большого брата над Москвой (сборник)

Авдот глубокомысленно вздохнул и, глядя куда-то поверх деревьев, проговорил:

— С трона-то не шибко видать, кто чужой, а кто свой. Кто сладкие речи говорит, тот и сердцу мил. Правда-то — она, как отвар горький. Пить страшно, а без него помрешь. А ложь, как патока. Пьешь — не замечаешь. А потом пузом маешься. Вот и в жизни так. Не сразу и сообразишь, что к чему. Видать, и эти пришлые робята лиха хлебнули. Грохот-то неспроста стоял.

— Ты их, батя, завтра порасспрошай. Ты у нас на это мастер. Тот, что побольшее ростом, видать, попроще будет. Он к маленькому-то уж больно уважительно обращается. А маленький какой-то вовсе растерянный. Видать, не привыкший с неба падать.

— А ты, может статься, привычный. Ты, братуха, давеча в овраг свалился, так весь обохался. — Сенька схватил слегу и начал ею ворошить в костре. — А грохот действительно сильный стоял. И, что характерно, жаром по деревам порхнуло. И все макушки враз позагнулися. Это пошибчее грозы будет. А шарахнуло-то где-то там, за Кукатуем. Я видал прямо над самой горой чтой-то сверкануло.

— Вот вы туда завтра с утра и гляньте. Может, чего на шукаете. Большой грохот просто так не бывает. Чего-нето остаться должно. — Авдот аккуратно обложил костровище мокрым дерном и направился к заимке. — Одначе, пора нам Богу помолиться. Да на покой. И вас поди бабы заждались.

Братья натянули чуни и побрели за ним следом.

Вован проснулся от гулкого шума где-то прямо над головой. Слегка приоткрыв глаза, он увидел пробивающийся сквозь мутную слюдяную заставку в неровном оконце яркий свет осеннего солнца. Сбросив с себя огромную медвежью шкуру, он потихоньку пробрался к выходу из избушки и, слегка поднатужившись, приоткрыл перекошенную дверь. В лицо ударил свежий, чуть подмороженный пьянящий воздух. Над головой в самой поднебесной вышине колыхались кроны высоченных сосен. Они то плавно расходились в стороны, то хлестко сходились вместе, издавая гулкие протяжные стоны. Вован невольно засмотрелся на них. От этого голова слегка закружилась, и ему показалось, что он плывет в огромном бездонном океане. Такого ощущения он не испытывал за все свои последние годы. Он вдруг действительно забыл, что буквально сутки назад все называли его Большим Братом, и на его плечах лежал груз огромной ответственности за совершенно непонятное для него государство. Вдохнув полной грудью, он действительно ощутил себя простым Вованом — мальчишкой, который когда-то в детстве мечтал о дальних походах, странствиях и приключениях.

Сзади раздался скрип, и на пороге избушки появился Алексей. От легкого морозца сводило мускулы. Поэтому Алексей, по отработанной годами армейской привычке, размашисто задвигал руками и слегка попрыгал на месте. Затем сделал несколько приседаний, подбежал к колодезному журавлю, вытащил деревянное ведерко с ледяной водой и опрокинул себе на шею. Крякнул от удовольствия и, подобно лесному зверю, начал трясти головой.

Вован с завистью глядел на эту картину. Но от одной только мысли о ледяной воде стало не по себе. Он зябко передернул плечами и полез в избушку за одеждой. Накинув на плечи полетную куртку, он осторожно подошел к колодцу и заглянул внутрь.

— Как же они здесь живут?

Алексей неопределенно пожал плечами и присел на корточки.

— У каждого народа есть своя мудрость и свои способы выживания в этом суровом мире. Человек, в принципе, может приспособиться ко всему. Нас еще в военном училище учили, что есть огромное число способов выживания. Невозможно выжить только в одном случае — когда к твоему виску приставлен заряженный пистолет. Да и то есть возможность выбить его из рук противника. Конечно, если твои собственные не связаны.

— Вы знаете, полковник, у меня все последнее время было ощущение, что к моему виску приставлен пистолет. — Вован вздохнул и присел на бревенчатый край колодца. — И при этом, как вы подметили, будто кто-то связал мне руки. — Он посмотрел на свои ладони, встряхнул кистями и начал дышать на кончики пальцев. — Иной раз вечерами ощущаю, что они немеют и начинают жить отдельной от меня жизнью. Особенно, когда надо подписывать какой-нибудь важный государственный документ. — Вован тяжело вздохнул. — Где-то внутри умом понимаю, что делать этого нельзя, а руки не слушаются и сами выводят подпись. Это просто наваждение какое-то.

— А, может быть, кто-то целенаправленно оказывает на вас психо-физическое воздействие? Нам на курсах говорили о таких методиках. Можно без особых усилий на расстоянии управлять человеком, и он будет послушно выполнять любую вашу волю. Я даже однажды сам видел, как наш командир роты под воздействием какого-то гипноза чистил солдатам сапоги. Потом он, правда, вместо сапог надраил им холку. Когда в себя пришел. А сначала… Весьма забавно было. — Алексей выпрямился и прошелся вокруг колодца. Потрогал плотно уложенные бревна, попытался их раскачать. — Ладно сложено. Я думаю, что вот также и с нашим сознанием: если там все уложено аккуратно, то никто расшатать не сможет. А если кто-то клинышек туда вбил, то все развалится от малейшего толчка.