Олег Арин - Россия в Средней Азии и на Кавказе - «центр силы» постсоветского пространства

Политические границы на Северном Кавказе во многом были определены этническими. Этим же обстоятельством были определены и современные административные границы. Довольно часто административные границы совпадают с хозяйственными. В такой группировке населения уже были заложены трудноразрешимые проблемы. Первая — уровень этнической консолидации северокавказских народов. Объединительными системами для них служат язык, совместное расселение и родственные связи. Ни политических, ни экономических, как первопричины первых, связей на Северном Кавказе нет. Также преждевременно говорить о здешних народах как о сформировавшихся нациях. Превалируют регионально-клановые связи и в «межнациональных» контактах. Государственности как формы объединения социумов северокавказские народы не знали [30].

Совершенно иную политическую структуру представляло казачество. Помимо того, что оно вместе с другими русскими было составной частью государства, казачество внутри этой государственности было социально более организовано, чем жители неказачьих поселений. Казачья структура была идеальной формой российской пограничной (т.е. внутригосударственной) охраны против горцев. Она создавала соотношение сил на границе в пользу государства и обеспечивала условия, например, в той же воинственной Чечне, для экономического и социального переустройства северокавказского общества без резких колебаний политической конъюнктуры. В период становления Советской власти и после ее упрочения в состав автономных республик Северного Кавказа были включены и районы с преимущественно русским населением. Значительная часть здешнего русского населения принадлежала к казачьему сословию и после революции была в положении если не врагов народа, то «полуврагов». Видимое «межнациональное» благополучие сохранялось до обострения общего социально-экономического положения в стране: как только ситуация начала меняться в худшую сторону, северокавказский регион первый «высказал несогласие» в самой экстремальной форме [30].

В 1989-1991 годы республиканские границы, вопреки надеждам политиков и к восторгу значительной части национальной интеллигенции [30; 41], сыграли роль катализаторов социальной напряженности. Примером могут служить, помимо осетино-ингушских столкновений, противостояние армян и азербайджанцев в Карабахе (хотя те же народы живут в мире без «автономий» в восточной части Грузии). Благодаря «автономии» местный территориальный конфликт враждующих группировок перерос в межнациональную войну. Примеры можно продолжать долго. Структура Союза была построена без учета главного фактора — экономики. «Самостоятельной» в каждой северокавказской республике была и остается только помидорно-картофельная огородная экономика, основанная на ручном труде горцев. Сколько-нибудь заметное зерновое хозяйство или выращивание технических культур — удел сельскохозяйственного производства другого этноса — русского или украинского [30]. Только в редких крупных зерновых хозяйствах заметное место в производстве хлеба занимают местные северокавказские народы.

Существующая статистика по экономике сельского хозяйства Северного Кавказа чрезвычайно противоречива и может быть использована для анализа ситуации только в обобщенном виде: нигде нет дифференцированных данных по мелкотоварному, приусадебному производству и по колхозно-совхозному. В целом в 1989 году сельскохозяйственное производство северокавказских республик выглядело следующим образом (см. Таблицу 3).

Наиболее благополучным предстает сельскохозяйственное производство в Ставропольском крае — и по эффективности капиталовложений, и по уровню рентабельности. На том же уровне эффективности стоит и сельское хозяйство Краснодарского края. Ставрополью оно уступает только по рентабельности. Очевидно, и сельское хозяйство автономий, расположенных на территории этих краев, также достаточно эффективно.

Что же касается сельскохозяйственного производства остальных административных образований, то оно находится на чрезвычайно низком уровне. Понижение уровня эффективности сельского хозяйства идет с запада на восток (с «Севера» на «Юг»). Понижение уровня эффективности сельского хозяйства сопровождается ростом социальной напряженности. Особенно тяжелое положение в Дагестане, хотя потенциально эта территория могла бы иметь чрезвычайно прибыльное сельскохозяйственное производство. По мнению специалистов, только квалифицированное возделывание винограда в прикаспийских районах дало бы возможность Дагестану обеспечить себя полностью продовольствием. Тем не менее в настоящее время эта отрасль земледелия находится на положении пасынка [30].