Николай Стариков: Это Россия, детка!

Фридмановская школа неолиберализма учит, как лучше и правильнее «отодвинуть» государство от исполнения собственных функций. Снижение налогов, полная свобода торговли, приватизация не только самых лакомых кусков госсобственности, но и части государственных функций (образование, медицина, пенсионное обеспечение, поддержание правопорядка и так далее). Общее снижение расходов на социальную сферу, ослабление в целом государственного контроля. Зачем им это надо, спросите вы? А всё для финансового благополучия корпораций. Для трансформации власти денег во власть политическую. В идеале в будущем — люди и народы вообще без государств и без законов, а лишь движимые одной лишь экономической (финансовой) целесообразностью. Мир, в котором существовали государства, опирающиеся на собственных граждан, в том числе и на тех, кто занимался бизнесом, безвозвратно, как казалось многим, ушёл с распадом Советского Союза. На смену ему пришёл мир, в котором корпорации опираются на государства для решения сугубо своих корпоративных целей. А собственные граждане в нём уже превращаются во врагов, если они не соответствуют цели корпорации, выраженной в улучшении финансовой отчётности. Не верите? Вот вам цитата Милтона Фридмана, связанная с проблемой частных и государственных школ в Новом Орлеане после урагана Катрина: « Защищать нашу свободу как от внешних врагов , так и от наших граждан: оберегать законность и порядок, способствовать заключению частных контрактов и развитию соревнований на рынке». И это сказано не о гражданах России, Ирака, Югославии или Ливии. Это сказано об американских избирателях: «как от внешних врагов, так и от наших граждан». На сегодняшний день ТНК, существующим по правилам глобализма в рамках теории «неолиберализма», от всех государств мира нужны лишь их армии и полиция, чтобы эффективно защищать корпоративный бизнес. Как итог такой мудрой «неолиберальной» политики в том же самом Новом Орлеане, о котором так откровенно высказался Фридман, до урагана Катрины было 123 государственных школы и 7 частных. После «восстановления» города - 4 государственных и 31 частная школа (данные на 2006 год).

Эти теории мы сполна испробовали на себе в России в 90-х годах. Этап первый: создание хаоса (1985-1991). Этап второй: доведение общества до состояния шока, в котором разрываются все привычные общественные связи, рушится привычная социальная среда, демонтируются работоспособные государственные институты власти (1991-1993). Этап третий: когда состояние хаоса доходит до своей кульминации, когда граждане не думают ни о чём, кроме собственного физиологического выживания, а государство полностью деморализовано. В это время происходит резкое усиление репрессивной составляющей государства (расстрел Белого дома танками), необходимое для принудительного проведения радикальных реформ. Целью которых является перераспределение бывшей государственной собственности и привлекательных для корпоративного бизнеса функций государства (1993-1999). С точки зрения «неолибералов», Россия была вполне себе уже «корпоративным» государством в 1999 году, когда Путин встал у руля страны. Дело оставалось за малым: передать в руки транснациональных компаний всё, что было «наприватизировано» за предыдущий период. Вопрос собственности чрезвычайно важен. «Ходорковские» и «невзлины», сделав своё дело и поработав «зиц-председателями» на самом опасном промежутке времени, совершив всю грязную и черновую работу, должны были передать (продать) приватизированные активы в руки организаторов хаоса. То есть крупным международным монополиям. Укрупнение того же ЮКОСа до размеров крупнейшей нефтедобывающей корпорации в мире и подготовка его к продаже играло в этом процессе роль «стартового пистолета». И вот тут у организаторов, у политических и финансовых спонсоров «неолиберальной» революции в России—СССР, после семёрки и валета, выпал не ожидаемый ими туз, а та самая роковая русская «пиковая дама». Появление Путина на вершинах власти не могло произойти само по себе как результат случайного стечения обстоятельств. Вопросы собственности и власти требуют трепетного и вдумчивого отношения. Принимать решения «на авось» тут не принято. Подобная расслабленная «куртуазность» в вопросах собственности и власти, надежда на случайность или на то, что «само собой как-нибудь», обычно приводят к феерическим поражениям и потере всего приобретённого. Наши геополитические партнёры «властным романтизмом» никогда не страдали, демонстрируя из века в век самый что ни на есть циничный прагматизм. Иное поведение - это смерть политическая, за которой, в большинстве случаев, следует и смерть физическая. Времена, когда они ещё могли себе позволить «романтику в политике», закончились на мифическом короле Артуре или в крайнем случае на Ричарде Львиное Сердце.