Алек Эпштейн - Израильтяне и палестинцы. От конфронтации – к переговорам и обратно

После переговоров в Кемп-Дэвиде начало второй интифады привело к интенсивным дипломатическим попыткам положить конец насилию и продолжить политические контакты между сторонами, в результате чего 23 декабря 2000 года президент Б. Клинтон составил проект «комплексного соглашения», которое требовало от Израиля значительно больших уступок, чем те, на которые готовы были пойти члены команды Э. Барака в Кемп-Дэвиде. В соответствии с «параметрами Клинтона» под палестинский контроль планировалось передать 94–95 % территорий Западного берега, а также 1–3 % суверенной территории Израиля (предусматривалось, что под контроль ПНА будут переданы незаселенные районы, примыкающие к сектору Газа); предусматривался палестинский суверенитет над Храмовой горой; тщательно разрабатывалась схема помощи палестинским беженцам [47]. Израильское правительство в целом приняло план Клинтона. Что же до палестинцев, то премьер-министр Э. Барак обобщил их позицию (с израильской точки зрения) следующим образом: «Если бы палестинцы, даже так поздно, согласились, у нас бы уже был мирный договор. Но Я. Арафат тянул время две недели, а затем ответил на предложение Клинтона «да, но», что, с его многочисленными возражениями и оговорками, могло быть расценено как решительное «нет» [48].

Несмотря на очевидную двусмысленность палестинской позиции в отношении «параметров Клинтона», 21 января 2001 года, на следующий день после того, как в должность вступил новый президент США Джордж Буш-младший, в Табе начался раунд переговоров между израильтянами и палестинцами; на этот раз американские посредники в переговорах не участвовали. Казалось, что стороны подошли очень близко к заключению соглашения по ряду вопросов, включая статус Иерусалима и вопрос о будущих границах между двумя государствами, и даже приступили к прагматичной дискуссии о том, как разрешить проблему беженцев. Однако как по причине нехватки времени (из-за распада правительственной коалиции Э. Барака на 6 февраля 2001 года были назначены досрочные выборы премьер-министра, выигранные А. Шароном), так и в связи с нежеланием Я. Арафата согласиться на какое-либо соглашение, которое бы ознаменовало собой окончание палестино-израильского конфликта, и эти переговоры ни к чему не привели [49].

Провал переговоров в Кемп-Дэвиде и Табе и отказ палестинской стороны принять «параметры Клинтона» подтолкнул многих израильтян к мысли о том, что реальной целью палестинцев (или, по крайней мере, их руководства – подчеркнем, речь идет об эпохе до появления ХАМАСа в качестве ведущей силы на Западном берегу и в Газе!) было и остается создание своего государства на всей территории Палестины/Эрец-Исраэль, не рядом с Израилем, но вместо него. Израильские лидеры прошли длинный путь интеллектуальных трансформаций, и если Голда Меир, бывшая министром иностранных дел, а затем премьер-министром в 1960-е – первой половине 1970-х годов, говорила, что «нет такого народа, как палестинцы», то Эхуд Барак, также бывший министром иностранных дел, а затем премьер-министром, возглавляя, как и Г. Меир, Партию труда, говорил Б. Моррису: «Мы понимаем как само собой разумеющееся необходимость наличия двух государств для двух народов [израильтян и палестинцев]» [50]. При этом большинство израильских руководителей как от правых, так и от левоцентристских партий считали, что палестинские лидеры подобный путь смены парадигмы не прошли, рассматривая переговоры с Израилем как стадию в борьбе за его окончательное уничтожение.

Если израильтяне считали предложения, сделанные ими в Кемп-Дэвиде, беспрецедентно щедрыми, то Я. Арафат и остальные палестинские руководители критиковали их как «неадекватные», «снисходительные» и «далекие от реальности», так как они предусматривали передачу под полный контроль ПНА не всех территорий Западного берега и Газы, не говоря уже о том, что в них не содержалось никакого обязательства о гарантиях права палестинских беженцев и их потомков на возвращение в те находящиеся ныне на территории Израиля города и деревни, откуда родом они или их предки (по палестинским подсчетам, если бы израильские предложения были приняты и реализованы, вернуться смогли бы лишь около 1 % тех, кого они считают беженцами). Палестинцы же настаивали на необходимости признания Израилем ответственности за проблему беженцев и ее разрешение [51]. По мнению палестинской стороны, Израиль отказывал палестинцам в возможности контролировать границы их создававшегося государства, нарушая тем самым их суверенитет. Как уже упоминалось выше, палестинские лидеры выходили из себя каждый раз, когда они узнавали о создании Израилем новых еврейских поселений в Иудее, Самарии и Иорданской долине или о строительстве в поселениях (палестинцы называли и называют их «колониями») уже существующих. Палестинцы считали неприемлемым как сохранение израильского контроля над созданными после 1967 года еврейскими районами Восточного Иерусалима, так и настойчивое требование Израиля о продолжении военного присутствия на достаточно длительный срок в новом палестинском государстве.