Владимир Фортунатов - Кто и куда ведет Россию? От харизмы до маразма

Главным борцом против бесов от имени Ф. М. Достоевского выступил Д. Рогозин. Он, как и Достоевский, начинал с оппозиции существующему режиму. Но до настоящего «беса» не дорос: перешел на удобную государственную службу с размещением в приятном городе Брюсселе.

Обсуждение имени Достоевского в студии РТР совсем приобрело было исключительно антибесовской характер, если бы умнейший С. П. Капица не предложил собравшимся поселиться в доме «по Достоевскому». Добровольцев не нашлось!

В советские годы основные герои Достоевского не предлагались в качестве образцов для подражания. Про таких героев не скажешь словами поэта Николая Тихонова: «Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей». Некоторые герои Достоевского, особенно «на примере романа „Преступление и наказание“», рассматривались как жертвы обстоятельств, социальной среды, российского капитализма. В действительности же сам писатель, если читать внимательно его романы, причины различных драматических ситуаций видит в самих людях.

«Карамазовщину» Достоевский рассматривал как русский вариант болезни европейского человечества, болезни цивилизации. Он считал, что человечество утратило нравственные ценности, отреклось от духовных идеалов. Результатом стало равнодушие, одиночество, ненависть к жизни.

Про гибель западной цивилизации, «закат Европы», падение нравственности в последней трети XIX – начале XX в. не писал только ленивый. Об этом говорится в книге «Россия и Европа» известного мыслителя Н. Я. Данилевского, которая вышла еще при жизни Федора Михайловича. На Западе в этот период абсолютно возобладал принцип «Человек человеку – волк». Те, кто подобно Раскольникову считали себя выше других, без особых колебаний брали в руки топоры, крушили человеческие судьбы. И в России в то время людей с топорами было достаточно. Но Достоевский создал образ кающегося и сомневающегося Раскольникова. «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком», – писал Ф. М. Достоевский брату.

Но не только познание человека сделало Ф. М. Достоевского всемирно популярной фигурой. Для многих в России и за ее пределами было важно понимание окружающего мира человеком, который сам прошел сложный путь духовного развития.

«Будучи религиозным человеком, он был вместе с тем вполне свободным мыслителем и могучим художником. Эти три стороны, эти три высшие дела не разграничивались у него между собою и не исключали друг друга, а входили нераздельно во всю его деятельность. В своих убеждениях он никогда не отделял истину от добра и красоты, в своем художественном творчестве он никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины. И он был прав, потому что эти три живут только своим союзом. Добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, бессильный порыв, истина отвлеченная есть пустое слово, а красота без добра и истины есть кумир. Для Достоевского же это были только три неразлучные вида одной безусловной идеи. Открывшаяся в Христе бесконечность человеческой души, способной вместить в себя всю бесконечность божества – эта идея есть вместе и величайшее добро, и высочайшая истина, и совершеннейшая красота. Истина есть добро, мыслимое человеческим умом; красота есть то же добро и та же истина, телесно воплощенная в живой конкретной форме. И полное ее воплощение уже во всем есть конец, и цель, и совершенство, и вот почему Достоевский говорил, что красота спасет мир», – говорил в своей речи о Достоевском в феврале 1882 г. философ Владимир Соловьев.

История многократно и до, и после Достоевского показывала, что отвлеченные религиозно-философские рассуждения и реальная повседневная жизнь часто расходятся очень далеко друг от друга. Добру трудно приходится без кулаков. Истина и правда девальвировались в мегабайты информации. Красота стала обычным товаром. А на слезах детей спекулируют все кому не лень – от производителей рекламы до политических деятелей, не забывающих при этом перекреститься.

Похоже, Достоевский так высоко поднял «планку» своих требований к человеку, что дотянуться до нее никогда не удастся.

Одним из самых ярких и интересных участников телевизионной дискуссии был митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (в миру – Владимир Гундяев), ставший 27 января 2009 г. Патриархом всея Руси. В выступлениях эрудированного, умного пастыря и блестящего оратора чувствовался большой интерес к теме и стремление обозначить позицию Православной церкви. Однако даже такому сдержанному и культурному полемисту, каким проявил себя митрополит Кирилл, не удавалось скрыть раздражения и, мягко говоря, неприязни, когда речь заходила о деятелях, с которыми у Русской православной церкви остались свои счеты.