Виктор Смольников: Записки Шанхайского Врача

С отъездом Андерсона и закрытием моего кабинета наступила вторая стадия моей врачебной деятельности - в Лаборатории медицинских анализов у доктора Лемперта, а еще через полгода мне предложили место в английской врачебной фирме «М» - «Доктор Маршалл и партнеры», о которой я уже упоминал. Эта фирма обслуживала муниципалитет международного сеттльмента, полицию, пожарные команды, все английские фирмы, а также все английские и скандинавские суда.

Моя профессиональная деятельность в Шанхае проходила на фоне бурных политических событий, начало которым положила Вторая мировая война. Первое сильное впечатление от них я получил, пожалуй, 22 июня 1941 года. День выдался очень жарким, и, когда мы с женой вышли после обеда прогуляться, я был поражен необычным скоплением народа на улицах. Все были возбуждены, разговаривали, жестикулировали, некоторые кричали, похоже было, что ссорились. Встретив знакомого, я спросил, что случилось (радио у нас дома не было, а газет я не выписывал - не было денег). «Как, вы не знаете?! - вскричал он. - Германия напала на Россию, и ее победоносные войска успешно продвигаются вперед к ма-тушке-Москве. Красная армия бежит!» Меня это ошеломило: на Россию напали немцы!

Как ни странно, но мы, студенты, в свои университетские годы политикой не интересовались, может быть, потому, что в большинстве своем принадлежали к той третьей группе русских - неэмигрантов, родившихся в Харбине, родители которых революции не знали, - и все нам казалось каким-то нереальным и не заслуживающим внимания. По-моему, никто из нас ни в какой партии не состоял. Я был членом общества «Русский сокол», но, хотя это общество и считалось формально «белой» организацией, я не помню ни одной политической лекции. Да и вообще, туда приходили заниматься гимнастикой, а не политикой. Учился, правда, с нами один студент, член организации «Национальный союз нового поколения», которая потом стала называться «Национально-трудовой союз», или НТС. Но все смотрели на него, как на чудака, и с ним не спорили.

Благодаря своей газете довольно широкой известностью пользовалась в Шанхае Младоросская партия. Целью этой весьма своеобразной организации было создать советскую монархию (то есть сохранить советскую систему, но во главе ее поставить царя). В роли монарха младороссы видели великого князя Кирилла Владимировича, который, проживая в маленьком местечке Сен-Бриак (на севере Франции), начал себя скромно именовать Императором всероссийским.

Между партиями шла политическая борьба. Она выражалась в том, что младороссы называли представителей национального союза нового поколения «нацмальчиками», а те называли младороссов «стоеросами». Интересно, что впоследствии многие из младороссов уехали в Советский Союз. Противники младороссов говорили, что те являются филиалом КПСС и содержатся на деньги Москвы. Мне казалось маловероятным, что Москва станет тратить деньги на содержание двора Императора всероссийского. Но, вообще, всерьез все это никто не обсуждал.

Никакой информации об СССР в начале войны нам практически не поступало. Запад все время обвинял СССР в отгораживании от цивилизованного мира «железным занавесом». Однако любой занавес имеет две стороны, и мы, жившие за рубежом, совсем ничего не знали о Советском Союзе. Есть заговор клеветы и заговор замалчивания, причем второй, по-моему, эффективнее. Если ругают твою Родину, у тебя может возникнуть естественное чувство возмущения, а если о ней ничего не говорят, то возмущаться вроде бы нечем, но информации в этом случае не получаешь никакой. Не имея критериев в политических вопросах, мы просто принимали на веру то, что читали в газетах, и судили обо всем с соответствующей точки зрения. Когда у меня появлялись лишние копейки, я покупал «Младоросскую искру», единственную газету, из которой можно было почерпнуть хоть какие-то сведения о советской жизни. Новости о Советском Союзе она печатала в благожелательном тоне, поэтому газета мне нравилась и, в конце концов, я подписался на нее и читал, не обращая внимания на изобилующий бред об Императоре всероссийском Кирилле Владимировиче.

Кроме того, желая удовлетворить свой интерес, я искал книги об СССР. В Шанхае работали три-четыре частные библиотеки: в каждой, наверное, не более десяти тысяч томов, но советских книг я там не видел. Встречались, конечно, произведения русских классиков, но чаще всего - эмигрантская беллетристика или антисоветская литература. Мне попались книги трех советских дип-ломатов-невозвращенцев: Бармина, Дмитриевского и Бе-седовского. Я понимал, что читать такие книги - не лучший способ изучать Советский Союз, но других в библиотеках добыть не мог.