Дмитрий Соколов - Лечебное дело zyablikova

Заведующий позвонил в поликлинику Сергею Петровичу, который дежурил с Абдулахмедовым, и попытался прояснить случившееся. Но Сергей Петрович, как я уже сообщал, был чистокровным корейцем, а представители восточно-азиатских народов отличаются наибольшей степенью непроницаемости, и что-либо выведать у него сверх того, что нам сообщил Али Алиевич, так и не получилось.

История болезни была явно написана «для прокурора», и от попыток вывести участников ночного дежурства на чистую воду пришлось отказаться.

Темирханова к обеду перевели в отдельную палату. Это пришлось сделать, поскольку его охраняли, а палата была в самом дальнем конце отделения, так как караул сильно мешал работе отделения.

Конечно, случившееся бесило всех страшно – какой-то рядовой Темирханов сумел надуть и «поиметь» целое хирургическое отделение! Никого не интересовали причины, почему тот «ударился в бега», ну убежал и убежал, ну поймали, значит, поймали. Я считал, что бегут от невзгод и тягот воинской службы обычно кто? очкарики-хлюпики, мамины сынки, в крайнем случае – правдоискатели, подобные рядовому Тюрину. Но мой опыт был недостаточен, ибо Темирханов явно не относился ни к тем, ни к другим, и одни лишь невзгоды и тяготы, в моём гражданском понимании, не могли заставить этого тихого, незаметного, немногословного парня из высокогорного аула вот так вот взять и сбежать.

Тем не менее, тот поправлялся стремительными темпами, и сразу по снятии швов был немедленно выписан обратно на свою губу, даже не на 10-й, как обычно, а на 8-й день после операции.

Прошли две или три недели,и рядовой Темирханов вновь поступил по дежурству в наше хирургическое отделение, снова наевшись гвоздей. В этот раз всё было без вопросов – его сперва полностью раздели, обыскали, дежурный хирург, несмотря на яростное сопротивление кавказца, безжалостно провёл пальцевое исследование прямой кишки, а потом уже подвергли обзорной рентгенографии органов брюшной полости в присутствии двоих одетых в свинцовые фартуки однополчан – конвоиров Темирханова. Были обнаружены в желудке и верхнем отделе тонкого кишечника множестве мелкие гвоздики, которыми заколачивали в то время посылочные ящики. «Перитонеальной» симтоматики не имелось, равно как и любой другой, но куда денешься – пришлось снова госпитализировать этого типа в отдельную палату и терпеть в отделении караул из трёх низших чинов, который менялся каждые 8 часов. Кормёжку всем им доставляли из воинской части.

В этот раз рядовому Темирханову не удалось никого провести – кроме Али Алиевича, земляков в отделении у него не было. Врачи, средний и младший медпесонал бдили неусыпно, к тому же конвой не спускал глаз. Раз в два дня проводилось контрольная рентгенография ОБП, и через неделю, убедившись в полном отсутствии инородных тел в брюшной полости, симулянт и мутилятор был выписан… выдворен из хирургического отделения обратно на губу.

Как известно, бог любит троицу, и рядовой Темирханов очень скоро снова оказался в нашем хирургическом отделении с гвоздями в кишечнике. Этот раз он ухитрился проглотить два довольно приличных по длине, миллиметров по 70- 80 каждый. Конечно, не 150, как с Али Алиевичем, но всё же достаточно больших, под силу только индийским факирам. Нормальный человек определённо не мог этого сделать, без риска пропороть себе глотку, поэтому у меня закрались сомнения в психической полноценности Темирханова. По нём сказать ничего было нельзя – держался тот по-прежнему тихо и замкнуто, похудел, осунулся, лишь усилися блеск больших, чёрных, как слива, глаз его.

Ну что, применили к этому кавказскому пленнику снова выжидательную тактику. Отдельная палата была в этот раз занята пациенткой, работницей ОРСа, и горе-гвоздеглотателя вместе с караулом поместили на обоссанных матрацах в тёмном закутке за ширмами.

– «Курорт»,– шутили все.

Там он и лежал, примерно неделю. Была суббота, и моё дежурство начиналось с 8.00. Дежурил я с Иваном Николаевичем. Сделали обход, к Темирханову даже заглядывать не стали – наши предшественники ничего по его поводу не докладывали, под наблюдением досадный пациент не находился, лечащий врач у него был – как говорится, «скажем дружно – нафиг нужно»!

Дежурствово шло вяло, смотрели телевизор, по которому крутили «Рабыню Изауру» и транслировали Съезд народных депутатов. Иван Николаевич, по своему обыкновению, лежал за занавесками, а я сидел за столом. Около полудня в ординаторскую постучала дежурная медсестра.