Ксения Авдошенко - Пластическая хирургия с изнанки. Медицинский роман-откровение

Вот так в далеком 1983 году решилась моя судьба в профессии.

Я улыбнулась этим теплым воспоминаниям и подлила себе ромашкового чая.

А дальше был невероятно интересный, изматывающий и тяжелый период обучения в Меде. Всем известно, что это сложная профессия, но вы даже не представляете, насколько!

Помню, как я, уставшая от вступительных экзаменов и окрыленная своим поступлением, везла в огромной клетчатой сумке челнока учебники для первого курса. Она была неподъемной. Сев в метро, я достала первый том анатомического атласа Синельникова и открыла на первой попавшейся странице. Это было изображение височной кости размером с ладонь. Вокруг нее вся страница была испещрена латинскими названиями множественных зазубрин, бугорков, неровностей, отверстий и впадинок. Названий пятьдесят, наверное, состоящих из двух-трех слов.

«Хорошо, — подумала я тогда, — первый семестр мы будем изучать латинский, как раз отдохнем, а вот со второго я серьезно возьмусь за учебу».

Первого сентября первым занятием была анатомия, и преподавателя не волновало, что мы не знаем латынь. Вот так в мою жизнь вошла зубрежка, причем в неимоверных объемах. Да, овладение медицинской наукой — это пот, кровь и слезы, смешанные с нарастающим недосыпом от бесконечных ночных дежурств. Ведь чтобы стать хирургом, надо жить в больнице.

Невозможно стать хирургом просто родившись в «хирургической» семье, так как этот навык не передается по наследству, а нарабатывается каждым будущим хирургом самостоятельно, постоянно и неустанно.

Хирургия — это ремесло, которое переходит из рук в руки и требует постоянного оттачивания приобретенных навыков, доведения их буквально до автоматизма. Во время операции нельзя отвлекаться на обдумывание рутинных манипуляций, а необходимо сосредотачиваться на особенностях каждого конкретного пациента. Базовая программа вуза делает из студентов врачей общего профиля, а вот определиться с будущей специальностью помогают многочисленные кружки при кафедрах.

Поскольку я мечтала о хирургии, то, поступив в институт, сразу со второго курса записалась в кружок оперативной хирургии и топографической анатомии под руководством невероятного и очень талантливого преподавателя — профессора Заринской Светланы Алексеевны.

— Я хочу быть пластическим хирургом, дайте мне, пожалуйста, тему доклада для поступления в кружок, — заявила я с порога ее кабинета.

— Вы на каком курсе учитесь, барышня? — посмотрела на меня профессор поверх очков.

— На втором.

— В кружок зачисляют с третьего курса, приходите в сентябре, — ответила она, уже отвернувшись от меня и продолжая изучать какие-то документы.

— Но уже май, я почти перешла на третий, дайте мне тему доклада — я хоть за лето подготовлюсь, — не унималась я.

— Ну, хорошо, пройдите сюда, — обреченно пригласила она меня в кабинет. — Пластической хирургией, значит, интересуетесь? Тогда вот вам тема доклада: «Послеожоговые рубцовые деформации шеи». Идите готовьтесь, в сентябре на первом заседании кружка мы заслушаем ваш доклад, — огорошила меня Светлана Алексеевна.

Из кабинета я вышла совершенно потерянная. На втором курсе института у меня было очень отдаленное представление об ожогах. Мои знания базировались скорее на собственном опыте: это многочисленные прикладывания руками к утюгу и плите, а также ожог лица кипятком во время похода в пионерском лагере. Я даже не знала, что они делятся по степеням, а тут какие-то послеожоговые деформации шеи.

Я приехала домой и заявила маме: «Мне очень нужно попасть летом на практику в Институт им. Склифосовского, в ожоговый центр». Она почему-то даже не удивилась и сказала, что подумает, как это сделать.

Шел 1995 год, процветала безработица. Моя мама, имея два высших образования и большой опыт работы на руководящих должностях, была вынуждена работать в страховой компании обычным страховым агентом. По счастью, в компании был медицинский отдел, у сотрудников которого она и спросила совета. Летом ровно на шесть недель медсестринской практики я была устроена в ожоговый центр, но не Института им. Склифосовского, а 36-й городской клинической больницы. Это был неоценимый опыт! В этом отделении трудятся самоотверженные люди. Я воочию узнала, что такое ожоги и как это страшно. Буквально на первом дежурстве мне довелось помогать хирургу накладывать повязку на ноги только что доставленного в отделение бомжа, который перебрал лишнего, заснул ногами к костру и не почувствовал, как сгорел.