Дж Гриффин - Мир без рака. История витамина В17

Как можно оценить успех в лечении рака? Действительно ли это — продолжительность жизни? Качество жизни? Чувство благорасположения и отсутствия боли? Способность нормально функционировать в ежедневной жизни? Все это критерии, используемые докторами, которые применяют пищевую терапию. Их меньше интересуют размеры опухоли, потому что, как уже было оговорено, они знают, что большинство опухолей — это смесь злокачественных и мягких клеток, и большинство опухолей имеет только маленький процент раковых клеток. Если амигдалин удаляет на 100 % рак пациента, его опухоль может уменьшиться только на 5 % или 10 %. Но кого это заботит? Пациент снова вернулся к жизни. Опухоль — не болезнь, она только признак болезни.

Ортодоксальная медицина, с другой стороны, полностью сосредоточена на опухоли. Для большинства онкологов опухоль и есть рак. Если они удаляют ее хирургическим путем или сжигают ее, они счастливо объявляют пациенту: «Хорошие новости. Нам это удалось!». Они даже показать вам эту опухоль, но как они покажут вам то, что вызвало эту опухоль? И в процессе своего лечения не перемещают ли они злокачественные клетки, заставляя их мигрировать по всей системе циркуляции в организме с тем только, чтобы эти клетки по-новому обустраивались в других частях тела? Не в этом ли причина, что очень многие раковые больные умирают от раковых метастаз в других частях тела спустя всего несколько месяцев после того, как они выслушали эти смехотворные слова: «Нам это удалось!»?

В любом случае, практики амигдалина всегда предупреждали, что сокращение размера опухоли является наименее значимым из всех критериев успеха. Так какой же первичный критерий был выбран NCI? Размер опухоли, конечно. Мало того, что это снова приводило к ортодоксальному взгляду на рак, это также искажало результаты в пользу методик типа радиации и химиотерапии, которые показывают эффект сокращения опухоли более явно, чем амигдалин. Живые и здоровые пациенты с опухолью, уменьшенной всего на 15 %, были классифицированы как провал. Больной и умирающий пациент с уменьшеньем опухоли на 60 % рассматривался как успешно вылеченный.

Несмотря на всю перетасовку колоды, вот что обнаружила эта группа: среди рассмотренных случаев по амигдалину двое пациентов имели полный регресс (полное исчезновение опухоли), четверо имели частичный регресс (более 50 %), девять пациентов были «стабилизированы» (опухоли прекратили расти), и трое «увеличили интервалы между проявлениями болезни». Другими словами, 18 из 22, или 82 %, имели положительный результат — и это используя размер опухоли как единственный критерий. Есть очень немного «одобренных» антираковых препаратов, которые могут продемонстрировать такие хорошие показатели.

Но ни один из этих воодушевляющих случаев ничего не изменил. Официальное сообщение NCI гласило: «Эти результаты не позволяют сделать никаких определенных заключений в поддержку антираковой активности амигдалина». Формулировка блестяще вводила в заблуждение. Никто не ожидал «определенных заключений» от единственного исследования. Но весьма хорошо было бы услышать честное и полное сообщение по поводу результатов анализа. Однако, тщательно продуманное утверждение создавало впечатление, что амигдалин еще раз провалил все научные тесты. Слова использовались, чтобы не сообщить, но запутать.

Следующим актом в этой псевдонаучной драме стали клинические испытания на 178 пациентах в клинике Мейо. Амигдалин снова должны были проверить, но на сей раз эта проверка должна была быть объединена со всей «метаболической терапией», состоящей из диеты, ферментов, и пищевых добавок в точности, как это предписывали пищевые доктора. Ведущие практики амигдалина, однако, горько сетовали, что используемый протокол не имел ничего общего с их собственными. Кроме того, имелись серьезные сомнение относительно чистоты используемого амигдалина. Подозревалось, что весь эксперимент был тщательно спланирован, чтобы потерпеть неудачу. И он ее потерпел. Доктора из Мейо сообщали: «никакой ощутимой пользы не было наблюдаемо».

Трудно разоблачить этот прямой обман под плащом науки, но самый громкий случай произошел несколько лет спустя в Мемориальном центре рака «Слоун-Кеттеринг» в Манхэттане. В течение пяти лет, с 1972 г. до 1977 г., амигдалин придирчиво изучался в Слоун-Кеттеринг под руководством доктора Кайнематсу Сагиура. Как старший лабораторный исследователь с более чем шестидесятилетним опытом, доктор Сагиура снискал самое высокое уважение благодаря своим знаниям и своей порядочности. Для научной лаборатории, где правда ценится превыше всего, он был самым подходящим человеком для этого теста. Однако, для Слоун-Кеттеринг и ее целей, это был самый худший выбор.