Майа Шалавиц - Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости

Интересно в этой связи отметить, что аутизм тоже влияет на оба эти процесса – усиливая некоторые типы сенситизации и ослабляя некоторые формы толерантности. Например, в исследованиях поведения страдающих аутизмом детей было показано влияние сенситизации на реакцию испуга и ослабление габитуации в миндалине, области мозга, отвечающей за обработку страха и других эмоций. В то время как усиленная сенситизация связана с повышением чувствительности к таким раздражителям, как громкий звук, порождающей необоснованный страх, ослабление габитуации в миндалине усугубляет эту проблему, так как затрудняет усвоение безопасности каких-то новых ощущений. Такая патологическая комбинация означает, что при аутизме обычные, заурядные ощущения могут оказаться достаточно сильными для того, чтобы вызвать реакцию, напоминающую ПТСР. Те, кто страдает аутизмом, имеет повышенный риск зависимости в случае приема наркотических веществ.

В моем случае одной из причин, почему мне понравился героин, стала его способность приглушать громкость моих эмоций и чувств. Люди, страдающие зависимостью от опиатов, высоко это ценят, независимо от того, откуда берется повышенная интенсивность их эмоций – от аутизма, депрессии или травмирующего жизненного опыта. В знаменитом стихотворении Лу Рида это описывается так: «Когда вкус начинает течь / Мне уже ни до чего нет дела». Это почти универсальное описание; практически все, кто зависит от опиатных наркотиков, говорят, что их прием внушает счастье и избавляет от всякой нужды.

Любопытно отметить, что в отличие от пристрастия к кокаину успокаивающее действие героина не проходит: если у меня было достаточно героина, то его введение всегда меня успокаивало. Приход героина никогда не обращался против меня, как приход кокаина, вероятно, потому что с точки зрения фармакологии опиаты в первую очередь влияют на «удовлетворенность» и имитируют физиологические эффекты пресыщения любовью. Имеет смысл предположить, что средство, оказывающее успокаивающее и баюкающее действие, вызывает меньшее пристрастие, чем наркотические средства, стимулирующие желание. В то время как сексуальное вожделение без удовлетворения является мучительным, никто не станет возражать против приятных ощущений после оргазма полового акта. Пристрастие к героину, таким образом, не является следствием сенситизации к «желанию», как это свойственно пристрастию к кокаину. Так как опиаты непосредственно действуют на естественные мозговые системы, опосредующие «удовлетворенность», то приход героина всегда приятен, пусть даже не так сильно, как казалось в самом начале. Тем не менее зависимость от героина тоже связана с некоторой сенситизацией к желанию и снижением удовлетворенности; просто эти проявления не так сильно выражены, как в случае с кокаином.

Что касается кокаина, то вполне возможно усвоить, что он больше не работает, независимо от того, насколько сильно вы воображаете, что он вам необходим. Что касается героина, то здесь разрыв между желанием и удовлетворенностью не столь очевиден. Думаю, именно поэтому я иногда говорю, что могла бы возобновить введение героина в девяностые годы, но у меня никогда не возникало даже тени желания возвращаться к введению кокаина. Здесь мое эмоциональное знание наконец слилось со знанием интеллектуальным, и я теперь и понимаю, и чувствую, что введение кокаина не вызывает ничего, кроме боли и страдания.

Этого, однако, не происходило до того, как мне исполнилось двадцать три года, – вероятно, к этому возрасту мой мозг окончательно созрел и стал способен к когнитивному контролю поведения. Это развитие помогло мне наконец понять, что последствия дальнейшего употребления кокаина будут очень плохими, невзирая на те чудесные ощущения, что я пережила от кокаина в тот вечер в номере Джерри.

В 1983 году, в жаркий влажный день конца лета, я поступила в колледж Колумбийского университета. Меня поселили в общежитии «МакБэйн-Холл» на 113-й улице. Я была охвачена одновременно радостным волнением и страхом. Каким-то образом мне удалось сохранить хорошую успеваемость в средней школе и даже получить национальную школьную стипендию – и это после того, как я приняла ЛСД за день до сдачи экзамена. Я чувствовала себя так, будто вся моя прежняя жизнь была подготовкой к поступлению в колледж. Я колебалась от радостных предчувствий до мрачных опасений. Войдя в вестибюль, я увидела, что лифт был сломан. Комната находилась на седьмом этаже, и моим родителям и мне пришлось тащить вещи по лестнице. Новый мой наряд стал липким от пота к тому времени, как мы занесли в комнату вещи. Как я могла теперь произвести должное впечатление на моих будущих однокашников?