Майа Шалавиц - Жизнь и ее суррогаты. Как формируются зависимости

В квартиру Джеральдины я вошла, не испытывая ничего, кроме презрения к себе и морального отвращения. Но, уходя, я чувствовала, что примирилась со своим стыдом, я приняла его и поняла, что и другие примут меня. Поделившись с Джеральдиной своими грехами и слабостями, я поняла, что все время чувствовала себя недочеловеком, потому что установила себе сверхчеловеческую планку. Вызванная этим ненависть к себе и депрессия, возникшая вследствие невозможности соответствовать своим собственным стандартам, стали пусковыми механизмами моей наркотической зависимости. Что еще хуже, я усугубила проблему, создав петлю метадистресса. Теперь же я была просто человеком – не слишком плохим и не слишком хорошим – и это было прекрасно. Мне не надо было теперь быть исключительной, чтобы хорошо себя чувствовать. Четвертая и пятая ступень тоже преподали мне полезные уроки.

Мой морально-нравственный инвентарь не был упражнением в самоунижении, как это может показаться стороннему наблюдателю и как раньше казалось мне самой. Это не было унижением или травмой, как это часто бывает на курсах реабилитации, когда этим занимаются по принуждению. Этот список нельзя было использовать против меня, как это часто делают консультанты, когда заставляют людей рассказывать о неблаговидных поступках в присутствии других людей на групповых занятиях. Я не чувствовала себя пристыженной, наоборот, меня охватило чувство освобождения. Это ритуальное действие помогло мне оставить позади мое прошлое, а остальные ступени предусматривали исправление тех совершенных ошибок и проступков, которые еще можно было исправить.

Я чувствовала, что продвигаюсь в нужном направлении, преодоление ступеней предлагало выход из порочного круга вечного поиска виноватых, позволяло видеть собственный характер и поведение не как нечто статичное и раз навсегда данное, но подверженное изменениям; податливое, а не фиксированное. Если хочешь высоко себя ценить, говорили мне, совершай поступки, за которые можно ценить. Изменив поведение, я поняла, что смогу изменить и себя: я отчетливо видела, насколько улучшилась моя жизнь после того, как я перестала употреблять наркотики. Оказывается, на самом деле очень трудно считать себя ужасной личностью, если большую часть свободного времени посвящаешь помощи другим. Присоединившись к 12-ступенчатой программе общества анонимных алкоголиков, я научилась новому и более адекватному способу смотреть на себя и на окружающий мир.

Хотя выслушивание чьих-то признаний четвертой ступени может показаться невероятно скучным и тягомотным занятием, особенно если такие признания занимают двадцать две страницы, я, когда позже выслушивала исповеди других людей, ощущала лишь гордость за предоставленную мне привилегию. Забота о новичках доставляла мне большую радость, так же как председательствование на встречах и другие формы «служения». То, что раньше казалось скучным, оказалось на деле большой радостью.

Итак, что мы можем сделать, чтобы примирить мораль и медицину? Правда ли зависимость – это явление, подобное свету и обладающее двойственностью – ни волна, ни частица, или, по очереди, то грех, то болезнь, в зависимости от контекста? Является ли зависимость, в отличие от других психиатрических, неврологических или соматических заболеваний, особым случаем, не является ли зависимость по сути своей состоянием, требующим, помимо всего прочего, морального и духовного решения? Или тот способ, каким мы сегодня лечим зависимость, является безнадежно устаревшим реликтом прошлого, и скоро настанет день, когда на него будут смотреть так же, как сегодня смотрят на ледяные ванны, инсулиновые шоки и переднюю лоботомию?

Наблюдая проблемы, связанные с 12-ступенчатым лечением, я пришла к выводу, что духовность и медицину надо разделять и что современные методы лечения зависимостей нуждаются в кардинальном пересмотре. Но я также убеждена в том, что в 12-ступенчатых программах отнюдь не все плохо и неправильно. Просто методы этих программ используются не по назначению, а самим программам навязывают роль, какую они ни в коем случае не должны играть в профессиональном оказании помощи больным людям.

Несмотря на то что зависимые люди не отличаются повышенной потребностью в духовности и не особенно склонны к греху, все же социальная поддержка, осмысление жизни и осознание цели играют большую роль в выздоровлении. И да, мы можем сгладить конфликт между моралью и медициной без объявления зависимости заклейменным «особым случаем» и единственным заболеванием, в лечение которого необходимо включать молитвы и исповедь. Все дело в том, что надо разделить самопомощь и профессиональное медицинское лечение и признать сильные и слабые стороны того и другого подхода. Наша система здравоохранения плохо приспособлена для лечения таких расстройств обучения, как наркотическая зависимость, или таких болезней регуляции, как сахарный диабет 2-го типа, где надо обучать больных новым формам поведения и закреплять их на уровне подсознания. В таких случаях решением может стать самопомощь, но очень важно не подавать ее под видом медицинского лечения и не полагаться на любителей, как на дипломированных специалистов, и не рекламировать какую-то одну группу или идеологию помощи как единственно верную.