Сергей Рязанцев - Философия смерти

Если говорить крайне упрощенно, лептоны — это носители человеческих мыслей и чувств, информации о предметах и явлениях материального мира. В МЛГ содержатся сведения обо всем, что было, есть и будет во Вселенной. Именно взаимодействием мирового лептонного газа с предметом материального мира и человеческим мозгом можно объяснить многие явления, которые до сих пор считаются таинственными, такие как телепатия, ясновидение и т. д.

На поверхности кожи человека есть несколько сот биологически активных точек — их излучения создают суммарные квантовые оболочки человеческого тела, расположенные одна внутри другой, по принципу матрешки. Собственно тело — это не весь человек, а только его видимое ядро, вокруг которого расположены его информационно-энергетические «двойники». Изучение квантовых оболочек может быть связано с низкоэнергетическими реакциями «холодного бета-распада» типа Ферми, происходящими в нервных клетках.

Опыты кандидата физико-математических наук Анатолия Охатрина и кандидата геолого-минералогических наук Николая Сочеванова показали: при разрушении «ядра» начинают рассасываться квантовые оболочки. Если они не получают информационно-энергетической подпитки, то период их полураспада будет равен примерно девяти дням, а полного распада — сорока суткам. Это относится и к живым существам, и к неодушевленным предметам.

Интересно, что названные сроки совпадают со временем поминок по усопшим. У древних русов считалось, что душа шесть дней «ходит» около своего дома, еще три дня — по полям и огородам возле родного села. Поэтому они справляли следующие поминальные обряды: на третий день — погребение, на шестой — прощание с домом, на девятый — прощание с селением, на сороковой — прощание с Землей. Любопытно, что в буддизме фигурируют тоже 40 дней, в течение которых душа ищет новое тело для перевоплощения. В течение этих 40 дней лама должен был читать умершему наставления, причем громко, внятно и без ошибок. Во время чтения нельзя было плакать и причитать, поскольку это считалось вредным для умершего.

В соответствии с теорией Б.Искакова можно предположить, что сенситивы древности, вероятно, могли наблюдать квантовые оболочки умерших людей и видеть критические моменты, когда им нужна подпитка мыслями и чувствами родственников и друзей.

При дальнейшей разработке этой теории, пожалуй, можно было бы найти объяснения и таинственным явлениям тибетских монастырей.

«Есть темы, проникнутые всепокоряющим интересом, но слишком ужасные, чтобы стать законным достоянием литературы…» Этими словами начинается один из самых страшных рассказов американского писателя Эдгара Аллана По «Заживо погребенные». «Погребение заживо, несомненно, чудовищнее всех ужасов, какие выпали на долю смертного. И здравомыслящий человек едва ли станет отрицать, что это случалось часто, очень часто. Грань, отделяющая Жизнь от Смерти, в лучшем случае, обманчива и неопределенна. Кто может сказать, где кончается одно и начинается другое? Известно, что есть болезни, при которых исчезают все ясные признаки жизни, но, строю говоря, они не исчезают совершенно и лишь прерываются. Возникает временная остановка в работе неведомого механизма. Наступает срок, и некое незримое таинственное начало вновь приводит в движение волшебные крыла и магические колеса».

Эдгар По приводит несколько примеров погребения заживо, случившихся с его современниками и почерпнутыми, вероятно, из газет. «Один такой случай, весьма примечательный и, вероятно, еще не изгладившийся из памяти некоторых читателей, имел место не столь давно в соседнем городе Балтиморе и произвел на многих потрясающее неизгладимое впечатление…» — такое начало придает каждому рассказанному эпизоду ощущение достоверности. Так что же случилось в Балтиморе? «Супругу одного… известного юриста и члена конгресса постигла внезапная и необъяснимая болезнь, перед которой оказалось бессильно все искусство медиков. После тяжелых страданий наступила смерть или состояние, которое сочли смертью. Никто даже не подозревал, да и не имел причин подозревать, что она вовсе не умерла. Обнаружились все обычные признаки смерти. Лицо осунулось, черты его заострились. Губы стали белее мрамора. Глаза помутнели. Наступило окоченение. Сердце не билось. Так она пролежала три дня, и за это время тело сделалось твердым, как камень…

Ее похоронили в семейном склепе, и три года никто не тревожил могильный покой. По прошествии этого времени склеп открыли, чтобы установить там саркофаг, — но, увы! — какое страшное потрясение ожидало ее супруга, который своими руками отворил дверь! Едва створки распахнулись наружу, что-то, закутанное в белое, со стуком упало прямо в его объятия. То был скелет его жены в еще не истлевшем саване.