Никки Стамп - (Не) умереть от разбитого сердца

Я помню, как видела доктора Чанга по телевизору: он рассказывал о том, что создает механическое сердце, рассчитанное на долгую работу, и это должно помочь справиться с недостатком донорских сердец. Это казалось чем-то из области научной фантастики. Я помню Фиону Кут, самую юную австралийку, которая стала реципиентом двух сердечных трансплантатов. Вторая трансплантация понадобилась ей после того, как вирус повредил пересаженное сердце. Другие в моем возрасте мечтали стать балеринами или полицейскими, но меня доктор Чанг вдохновлял гораздо больше, чем самая грациозная балерина и самая прекрасная принцесса. Удивительно, что я совершенно забыла об этих своих детских мечтах, и все же в итоге пришла в кардиохирургию.

Когда во время операции видишь открытое сердце, просто захватывает дух. Грудину рассекают и разводят ранорасширителем – и вот нам открывается жизненно важный орган. Даже после вскрытия грудной клетки и рассечения околосердечной сумки сердце продолжает биться. Когда касаешься бьющегося сердца и чувствуешь, как с каждым сокращением оно гонит кровь по сосудам ко всем жизненно важным органам, кажется, что происходит какое-то волшебство. Хирурги могут остановить сердце на время операции, а после ее окончания оно снова начнет работать. Сердце просто продолжит заниматься своим делом и, как мы надеемся, будет справляться с этим лучше, чем до операции.

Несмотря на свою выносливость, которая меня восхищает, сердце очень хрупко. Каждое сердце имеет свои особенности в пределах нормы – небольшие вариации на тему.

Одна из первых трансплантаций, на которых я присутствовала, проводилась пациентке с редким и очень серьезным врожденным пороком сердца. Это была трансплантация сердечно-легочного комплекса, одна из самых редких операций. Я просто не могу передать ощущение, когда видишь пустую грудную полость… А когда имплантированные донорские органы (удивительный дар одного человека другому) начинают работать, это кажется чем-то из области волшебства или научной фантастики. С тех пор прошло уже двенадцать лет, но я переживаю все так же остро.

Я до сих пор вспоминаю разговор с пациентом, которому провели пересадку легких. Через два дня после операции я увидела его в палате интенсивной терапии и спросила, как он себя чувствует. Он посмотрел на меня и ответил: «Вы просто не представляете, как же хорошо дышать!» В этот момент я почувствовала, что попалась: сердце, легкие, кардиоторакальная хирургия – во все это волшебство я влюблена, и ничто на свете не сравнится с этим. Восторг перед красотой кардиохирургии, а вместе с этим счастье быть допущенной в жизни людей, когда они настолько уязвимы, переживают трудный для них период, но и, как мы надеемся, идут к самой большой своей победе, – вот, что так дорого мне в работе.

Я прошла большой путь от наивного молодого доктора, глядящего на все круглыми глазами, до чуть менее наивного и уже не такого молодого доктора, глядящего на все такими же круглыми глазами. Я продвинулась по службе и уже не стою тихо в уголочке, с замиранием сердца наблюдая за операционным волшебством, и даже не держу ранорасширители во время операции. Всякий хирург сначала долго работает подмастерьем. Но теперь я уже сама стала «слесарем с высшим образованием» (как называл кардиохирургов один из руководителей, наставлявших меня в «ремесле»): чиню поломки в системе кровоснабжения и, как я надеюсь, заодно меняю к лучшему здоровье людей. Случается, что рутина затягивает меня, и я теряю из виду глубинный смысл нашей работы и, лишь отстранившись и задумавшись, снова вижу его во всем величии.

Оперировать на сердце – это большое дело. Если хотите – великое дело. Это одновременно очень круто и невероятно ответственно. Кардиохирург проводит много времени, сшивая сосуды диаметром от одного до двух миллиметров специальным шовным материалом – ниткой, которая гораздо тоньше человеческого волоса. Для того чтобы получить доступ к больному сердечному клапану и «починить» или заменить его, мы делаем разрез на сердце в строго определенном месте. Мы выполняем функцию сантехников: налаживаем правильный кровоток, убирая поломки в трубах. Иногда хирург прижигает сердечную мышцу, чтобы восстановить нормальное проведение электрических импульсов. Это нужно, чтобы ритм сердца был ровным и чтобы оно не билось слишком быстро. Часто во время таких операций мы останавливаем сердце и подключаем пациента к аппарату искусственного кровообращения, который на время операции выполняет работу «отключенных» сердца и легких. За работой этой машины следит перфузиолог – врач (можно сказать, ученый), который контролирует все детали работы аппарата для жизнеобеспечения пациента во время операции.