Брайан Свитек - Кости - скрытая жизнь [Все о строительном материале нашего скелета, который расскажет, кто мы и как живем]

Но это далеко не все. Обретя популярность в Англии XIX века, френология быстро распространилась по британским колониям. Здесь она не была инструментом социальных реформ. Она превратилась в практический инструмент поддержания господства. В Австралии, как отмечает историк Рассел Макгрегор, «френология сыграла значительную роль в распространении идеи об ограниченных умственных способностях аборигенов и малой вероятности их улучшения в будущем» [110] В Австралии, как отмечает историк: McGregor, Russell. Imagined Destinies: Aboriginal Australians and the Doomed Race Theory, 1880–1939. Victoria: Melbourne University Press, 1997. . Джордж Комб, один из самых видных френологов Великобритании, изучил коллекцию черепов аборигенов и заключил, что эти люди «отличаются крайне слабым развитием областей, отвечающих за нравственность и интеллект». Это был биологический детерминизм в своем самом неприглядном виде — целые культуры списывались со счетов и подвергались угнетению, потому что наука заявила, что они никогда не смогут стать полноценной частью европейского общества.

Для тех же целей френология применялась и в колониях Южной Африки, где социальные консерваторы увидели в ней научное оправдание дальнейшей дискриминации, насилия и угнетения [111] Для тех же целей френология применялась: Bank, Andrew. «Of ‘native skulls’ and ‘noble caucasians’: phrenology in colonial South Africa». Journal of Southern African Studies 22, no. 3 (1996): 387–403. . В период между 1779-м и 1879-м годами — в ходе так называемых Кафских пограничных войн, также известных как африканская столетняя война, — европейские колонисты постоянно вступали в столкновения с местными племенами коса. Солдаты взяли в привычку забирать головы своих жертв — эту традицию коса в итоге переняли у европейцев, — и жуткие трофеи впоследствии использовались в качестве доказательства превосходства белых людей над коса [112] Солдаты взяли в привычку забирать головы своих жертв: Webb, Denver. «War, Racism, And The Taking Of Heads: Revisiting Military Conflict In The Cape Colony And Western Xhosaland In The Nineteenth Century». The Journal of African History. 56, no. 1 (2015): 37–55. .

Гонения, от которых страдали эти народы, не были спровоцированы френологией, однако ставшая популярной система классификации Галля и Спурцхайма добавила новые, кажущиеся эмпирическими доказательства для тех, кто желал сохранить свою власть. Политикам и массам не было нужды апеллировать к религии, истории или философии. Они могли просто показать на шишки и вмятины в украденных черепах и заключить, что эти лишенные каких-либо прав люди попросту не могли играть в обществе другую роль. Вместо того чтобы раскрывать секреты разума, френология применялась для поддержания контроля. В этом историческом контексте Мортон и начал собирать свою впечатляющую коллекцию черепов, и его якобы объективная классификация людей в конечном счете использовалась все в тех же ужасных целях.

Хотя сам Мортон и не причислял себя к сторонникам френологии, его антропологический интерес тоже был сосредоточен на человеческом черепе и различных его параметрах. Мортон задался целью разработать стандартизированный способ разделения людей на группы на основании определенных измеряемых параметров, что было показателем одной распространенной проблемы ученых того времени: зависти к физике.

Ученые и натуралисты XIX века трепетали перед физикой. Они восхищались тем, как вся вселенная и ее движение могут быть сведены к непреложным законам. И так как физика одной из первых совершила огромный скачок на фоне общего подъема науки в XIX веке, физикам удалось убедить других ученых, что это точная наука, и если они хотят, чтобы их методы познания окружающего мира воспринимали всерьез, то им следует соответствовать такому стандарту. Не то чтобы это было совсем уж плохо. Благодаря измерениям и сбору данных научные опыты стали проверяемыми и воспроизводимыми. Возможность постоянно сопоставлять и ставить под сомнение лежит в самом сердце естественных наук. В противном случае любые заключения ничем не отличаются от догмы. И было бы гораздо лучше, чтобы археологи и антропологи вели подробные записи и проводили точные измерения, а не рыскали беспорядочно по старым захоронениям в поисках того, что им приглянется, как раньше. Давление со стороны наук вроде физики потребовало от антропологии систематической и четко продуманной работы. Сэмюэл Мортон уж точно старался, пользуясь своим положением врача в Пенсильванском медицинском колледже, заполучить как можно больше черепов.

Идея собирать такую мрачную коллекцию пришла к Мортону в 1830 году [113] Идея собирать такую мрачную коллекцию: Renschler, Emily, and Janet Monge. «The Samuel George Morton Cranial Collection». Expedition 50, no. 3 (2008): 30–38. . Опираясь на расовую классификацию немецкого анатома Иоганна Блуменбаха, Мортон задался целью подготовить доклад под названием «Различные формы черепа, демонстрируемые пятью человеческими расами». Как указывал его европейский коллега, существуют следующие расы: европейская, американская, монгольская, малайская и африканская. Как вы можете догадаться, это было совершенно произвольное деление, которое больше говорит нам о придумавших его западных ученых, чем о фактических наборах характерных признаков настоящих популяций. Мортон не сомневался, что разделение было правильным, однако для того, чтобы это подтвердить, ему недоставало коллекции соответствующих черепов. Таким образом, воспользовавшись своим высоким положением в колледже, он начал писать коллегам и знакомым с целью собрать собственную коллекцию. Его план удался. За три года Мортон обзавелся почти сотней черепов, и его собрание продолжало постепенно пополняться. Коллекция стала настолько знаменитой, что внести в нее вклад было чуть ли не делом чести, даже если требовалось разворовывать могилы, чтобы заполучить черепа для известного врача из Филадельфии.