Брайан Свитек - Кости - скрытая жизнь [Все о строительном материале нашего скелета, который расскажет, кто мы и как живем]

Так какое же все это имеет отношение к нашим крохотным хордовым приятелям? В своей «Удивительной жизни» Гулд утверждал, что без массового вымирания причудливых кембрийских видов нашим протопозвоночным предкам пришлось бы по-другому адаптироваться и приспосабливаться. Это кардинально изменило бы ход эволюции, сделав появление Homo sapiens маловероятным, а то и вовсе невозможным. Тем не менее нам известно, что никакого вымирания в конце кембрийского периода не было и наше происхождение на самом деле еще более удивительно. Протопозвоночные продолжали влачить свое существование в мире беспозвоночных, подергивая своими крошечными миомерами, чтобы спастись от ненасытного аппетита соседей. Случайная череда событий, которая привела к нашему появлению, по-прежнему не дает покоя ученым. Если бы древние хордовые вымерли — или если бы их хорда образовалась, скажем, снизу, а не сверху, или начиналась бы с хвоста, а не с головы, — то эволюция могла бы пойти совершенно другим путем, лежащим, возможно, за пределами нашего воображения. Тем не менее благодаря удачливому выживанию столь многих кембрийских созданий наша предыстория стала значительно интересней. Теперь утверждение, будто пикайе попросту повезло, кажется чуть ли не оскорблением. Она по-настоящему боролась за свое выживание и преуспела в этом. Нечто другое, до конца еще не изученное, происходило в те времена, когда в океанских глубинах расцвела новая жизнь и появившиеся хордовые постепенно взяли верх над правившими древним миром беспозвоночными. И на этом фоне очередное случайное событие открыло еще более широкие возможности. Миру впервые предстала кость.

В каждой науке есть свои знаменитости. Эйнштейн в физике. Мария Кюри в химии. Чарльз Дарвин в биологии. В палеонтологии же можно выделить сразу двух людей, настолько презиравших друг друга, что оба наверняка возмутились бы тем фактом, что невозможно упомянуть одного из них без другого — их звали Отниел Чарлз Марш и Эдвард Дринкер Коп.

Нескончаемая вражда между двумя охотниками за окаменелостями зародилась не сразу. На самом деле изначально они были друзьями. Молодые американские ученые решили стать палеонтологами-первопроходцами XIX века. Тогда эта наука еще не пустила академические корни в США, и ученые встретились, пытаясь почерпнуть всю возможную информацию по теме у немецких исследователей, после чего обосновались в академических кругах на Восточном побережье. Они не оставили после себя практически никаких документальных упоминаний об этих первых встречах, которые были, пожалуй, самыми мирными за всю их историю, — Коп в 1868 году пригласил Марша посетить один из мергельных карьеров на юге Нью-Джерси, богатый источник доисторических окаменелостей.

Это было притягательное место. Зеленый песок был богат минералом под названием «глауконит», который повсеместно использовался в качестве удобрения, и работавшие там рудокопы регулярно натыкались на останки созданий, населявших здешнее побережье более 66 миллионов лет назад. Некоторые, например черепахи и крокодилы, выглядели знакомо, однако здесь находили и останки динозавров, а также окаменелости гигантских морских ящеров — мозазавров. Как нельзя кстати для натуралиста, которого ждал для анализа и описания целый ископаемый мир, зажиточному Копу даже не приходилось копаться в породе самостоятельно. Все, что ему нужно было делать, — это платить рудокопам, чтобы они поаккуратнее обходились с образцами, на которые наталкивались, разрабатывая карьеры. Марш — амбициозный мужчина из богатой семьи, для которого дядя-меценат Джордж Пибоди основал музей при Йельском университете в 1866 году, — запросто мог позволить себе делать то же самое. Увидев научный потенциал ископаемых находок, поступающих благодаря связям Копа, Марш стал приплачивать рудокопам, чтобы они отправляли кости на север, в его коллекцию в Нью-Хейвен, а не на запад, в Филадельфию, где вел свою исследовательскую работу Коп.

Неудивительно, что вскоре разразился громкий скандал. Коп был в бешенстве от такого предательства Марша, и эта обида стала лишь первой в долгой череде взаимных нападок, продолжавшихся все последующие годы. Из-за своей гениальности и заносчивости они стали самыми неугомонными соперниками. Вся палеонтология как наука превратилась для них в инструмент сведения счетов — они телеграфировали описания обнаруженных видов за океан и тратили личные состояния, чтобы делать как можно больше публикаций в вечном стремлении переплюнуть друг друга.