Стивен Кёрли - В моих руках [Захватывающие истории хирурга-онколога и его пациентов, борющихся с раком]

Вышеописанный пример еще раз подчеркивает, что онкологические больные должны тщательно следить за здоровьем всю оставшуюся жизнь, чтобы в случае рецидива врач мог его исключить либо подтвердить как можно скорее. Пациент – единственный человек, который чувствует даже малейшие изменения в своем теле, поэтому я прошу их сообщать мне обо всех едва заметных симптомах, независимо от того, сколько прошло времени после постановки диагноза.

Возможно, настало время отложить пятилетний ориентир в качестве стандартного показателя эффективности лечения рака. При некоторых онкологических заболеваниях, включая распространенный рак поджелудочной железы, легких, желудка и пищевода, пациенты умирают за пару лет или даже месяцев. С другими новообразованиями больные обычно живут 10 лет и даже дольше, иногда требуя медицинской помощи, например, хирургического вмешательства, химиотерапии, лучевой или таргетной терапии. После постановки диагноза онкологические пациенты и их лечащие врачи должны всегда оставаться начеку, потому что рак не всегда знает о статистике и вероятностях. Мы должны удвоить усилия и интенсивно проводить исследования, чтобы улучшить показатели выживаемости и качество жизни всех наших больных.

Мудрость: наличие опыта, знаний и здравого смысла.

В некотором смысле хирургию печени можно сравнить с продажей недвижимости: в обоих случаях ключевую роль играет месторасположение. Иногда все новообразования находятся в одной доле печени, тогда я удаляю эту долю полностью. У некоторых пациентов поражены обе доли, и в таких случаях мне приходится разрабатывать для каждого больного индивидуальный план операции. Чтобы сохранить достаточное количество здоровой ткани, я обычно прибегаю к сочетанию сегментарной и клиновидной резекции нескольких фрагментов печени. К большому сожалению всех хирургов-онкологов, новообразования могут быть неоперабельными. Например, если опухоль обрастает все три печеночные вены, впадающие в нижнюю полую вену, ее нельзя удалить хирургическим путем. Хотя бы один из этих сосудов должен остаться незатронутым, чтобы кровь оттекала из печени. Если после операции злокачественные клетки останутся около вены (резекция с положительным хирургическим краем), рак, вероятнее всего, рецидивирует, и риски самого хирургического вмешательства будут превышать его пользу.

Ведение пациентов со злокачественными опухолями печени, будь то первичные раки (из клеток печени) или метастазы из другого органа, часто обсуждают на заседании мультидисциплинарной команды. Это дает онкологам, рентгенологам, гастроэнтерологам и морфологам возможность оценить полную картину заболевания. Нередко больные с подобными поражениями не подлежат хирургическому вмешательству, поскольку новообразований в печени слишком много, они слишком большие или распределены таким образом, что невозможно их удалить, сохранив достаточное количество здоровой ткани. Кроме того, у больного может быть цирроз вследствие хронического гепатита В или С или злоупотребления алкоголем. Опухоль может быть расположена в таком месте, где резекция с отрицательным хирургическим краем технически невыполнима.

На одном из национальных хирургических заседаний в 1993 году я представил результаты первого этапа клинического исследования по новому подходу к лечению первичного рака печени. После выступления ко мне подошли двое мужчин в мятых костюмах. Это были инженеры, которые хотели озвучить свои собственные соображения по поводу рака печени. Мне кажется, я посмотрел на них как Спок из Star Trek, подняв при этом бровь и спросив: «Вы серьезно?» Они предложили выпить по чашечке кофе. Поскольку уровень кофеина в крови у меня значительно упал за время выступления, я согласился.

Инженеры показали мне несколько схем игольчатого электрода, который помещается в опухоль и уничтожает ее путем термического разрушения клеток. Оказалось, что они читали мои публикации об использовании новых устройств для лечения злокачественных новообразований и решили, что им следует обратиться именно ко мне. Я внимательно выслушал все до конца, а затем начал задавать вопросы. Инженеры поначалу слегка растерялись, но быстро поняли, что меня удалось заинтересовать. Я спросил, готовы ли они начать клинические испытания на людях, но они ответили, что пока у них есть лишь прототип устройства.