Артур Александров: Аналитико-катартическая терапия эмоциональных нарушений

Вместе с интеграцией групповой динамики в личностно-ориентированную (реконструктивную) психотерапию начался постепенный процесс интеграции отечественной психотерапии в западную психологию и психотерапию, особенно интенсивный – с начала 1990-х годов. Знакомство с достижениями зарубежной психотерапевтической практики последних десятилетий выявило слабое место патогенетической психотерапии – недостаток технических средств, предназначенных для приведения в движение или усиления катартических механизмов лечебного действия психотерапии. Внимание привлекли, прежде всего, методы, центрированные на переживании пациента в терапевтической ситуации «здесь-исейчас»: терапия К. Роджерса, гештальт-терапия Ф. Перлза и психодрама Я. Морено. Ряд принципов и технических приемов этих подходов были использованы в качестве структурных элементов, из которых на фундаменте метода патогенетической психотерапии сформировалась аналитико-катартическая терапия.

Карл Роджерс практиковал психодинамическую терапию в 30-х годах прошлого века, но, усомнившись в ценности этого подхода, предполагающего, что терапевт выступает в качестве беспристрастного эксперта, который «понимает» пациента и помогает ему в решении проблемы, начал использовать новый подход – «недирективную терапию », – подчеркивающий роль пациента. Особенности этого нового подхода К. Роджерс излагает в книге «Консультирование и психотерапия», вышедшей в свет в 1942 году.

Человек, а не проблема ставится во главу угла. Цель – не решить отдельную проблему, а помочь индивиду «вырасти» таким образом, чтобы он сам смог справляться с существующей, а также с последующими проблемами, будучи уже более интегрированной личностью. Если он сможет обрести достаточную целостность, чтобы решить какую-то одну проблему, являясь в большей степени личностью независимой, ответственной, ясно мыслящей и хорошо организованной, то на этом же уровне он сможет решать и все свои новые проблемы (Rogers C. R., 1942).

Новый терапевтический подход уделяет больше внимания эмоциональным, чувственным аспектам ситуации, нежели интеллектуальным. Большинство проблем приспособления не связаны с ошибками знания; знания не являются действенным фактором, поскольку они блокируются эмоциональным удовлетворением, которое возникает у индивида в связи с дезадаптацией. Один из примеров, приводимых К. Роджерсом: мальчик, который занимается воровством, знает, что это нехорошо и предосудительно. Современная терапия в максимальной степени направлена непосредственно на мир эмоций и чувств и не пытается осуществить эмоциональную реорганизацию индивида на основе интеллектуального подхода.

Другая особенность подхода К. Роджерса состоит в том, что терапия уделяет значительно больше внимания настоящему, а не прошлому индивида. Важнейшие эмоциональные паттерны индивида, сформированные в его прошлом опыте, обнаруживаются в настоящих способах приспос обления, в том числе, в ситуации консультирования. Прошлое очень важно с точки зрения исследователя, старающегося понять развитие человеческого поведения. Для терапии же оно не всегда имеет значение. Поэтому сейчас значительно меньше внимания, чем ранее, уделяется истории ради истории. «Весьма любопытно, – замечает К. Роджерс, – что когда не применяется тактика расследования «фактов» из прошлого индивида, то часто в терапевтическом контакте динамика развития личности определяется гораздо лучше» (Rogers C. R., 1942).

Еще на одну важную особенность нового подхода указывает К. Роджерс. Если раньше предполагалось, что пациент (клиент) развивается и меняется уже после того, как он покинул терапевтический кабинет, то в современной практике терапевтический сеанс – это сам по себе опыт роста, процесс роста. Здесь индивид учится понимать себя, осуществлять значимый для него, независимый выбор, успешно строить отношения с другим человеком уже на другом, более зрелом уровне. Этот аспект терапии К. Роджерс считает самым важным аспектом нового подхода. «Без всякого сомнения, – пишет он, – данный вид терапии – не подготовка изменения, а это и есть само изменение» (Rogers C. R., 1942).

К сожалению, идеи нового подхода, созревшие в конце 30-х – начале 40-х годов XX века, как раз в годы становления патогенетической психотерапии, лишь спустя несколько десятилетий (в конце 70-х – начале 80-х годов) получили признание и распространение в отечественной психотерапии. Патогенетическая психотерапия долгое время оставалась директивной. Это видно из приведенных выше примеров (см. раздел 1.2). Наиболее красноречиво звучит следующая рекомендация А. Я. Страумита: «После того, как терапевт составил перечень противоречащих действительности отношений пациента, он вырабатывает план их изменений – посредством прямого перевоспитания или опосредованно через мобилизацию здоровых и сильных сторон личности больного. Этот план предусматривает, какие конкретные действия следует предпринять самому больному по преодолению отрицательных черт своего характера и каким образом могли бы способствовать в этом окружающие его лица. Здесь большую роль играет жизненный опыт врача» (Страумит А. Я., 1976, цит. по: Lauterbach W., 1978).