Виктор Кандыба - Непознанное и невероятное - энциклопедия чудесного и непознанного

Что касается транса, то его проявления одинаковы на всех широтах, и в этом смысле выступление, скажем, Джонни Холлидея или любого другого идола поп-музыки на сцене "Олимпии" немногим отличается от танцев шамана или одержимости средневековых европейских "бесноватых". Неистовство, охватывающее как зрителей, так и выступающих, проявляется здесь немного в иных формах.

Этнографы утверждают, что в разной степени все этнические группы на земле знали феномен транса. В первобытной общине танец-транс выполнял роль жертвоприношения окружающей природе. Человек покидал свою оболочку, перевоплощаясь в животное, чтобы слиться с окружающим его миром. Очевидно, перевоплощение зверя должно было привлечь других зверей. И речь, конечно, не идет о том, что он "опускается" до животного состояния. В представлениях древних перед природой все равны – и человек становится равным зверям. Отголоски этих верований мы находим почти во всех народных сказках, где звери и люди свободно разговаривают между собой на общем языке.

Индонезия задолго до ислама и даже до проникновения индийского влияния знала шаманство.

Ислам – официальная религия, но мировоззрение индийского крестьянства в Сунде, да и в других районах Индонезии, определяет не только он. Тысячелетние верования и представления не так легко поколебать. Мы могли убедиться в том, какую роль играет дукун в жизни деревенской общины.

Испокон веков шаман врачевал, предсказывал будущее, "насылал порчу", был судьей в запутанных делах. Его никоим образом нельзя поставить на одну доску с муллой в деревенской мечети. Тот скорее чиновник, призванный следить за соблюдением предписаний ислама. Верующие легко уживаются с подобным дуализмом – к официальной религии они относятся как к догме, а дукуна воспринимают как часть реальной жизни. Эта вторая сторона духовной жизни индонезийцев исключительно многообразна, и на нее оказывают воздействие множество факторов.

Главная функция шамана состояла в том, чтобы совершать путешествия в "мир духов". Впадая в транс, шаман на глазах у всех терял свою обычную "человеческую оболочку", прерывая контакт с окружающим. Считалось, что дух его покидал тело, впавшее в обморочное состояние. По возвращении шаман повествовал об увиденном и сообщал мнение предков – вместилище опыта и знаний – по различным животрепещущим вопросам.

Разумеется, подобные способности наделяли шаманов властью над людьми общины: считалось, что он умеет летать, укрощать огонь, исцелять больных, насылать на расстоянии порчу на врагов, говорить со зверями и перевоплощаться в них.

На Западной Яве, в Сунде, мы стали свидетелями необычного варианта шаманизма – здесь колдун не сам впадал в транс, а совершал перевоплощения с помощью третьих лиц – деревенских жителей. Чем это можно объяснить? Скорей всего проникновение современной технологии в традиционную общину изменило взаимоотношения человека и природы. Шаманство во многом потеряло свой практический смысл. Но его власть над разумом, над рассудком еще осталась. Для ее поддержания во время церемоний дукун раздвигает рамки видимого мира, стремясь внушить мысль о существовании "потустороннего". И заодно – о своей власти как посредника между этим и тем миром.

Прежде почти в каждой сунданской деревне был свой дукун. Теперь подобную церемонию можно увидеть редко. Это умирающая традиция, а нам довелось стать, быть может, одними из последних ее свидетелей.

Чудеса, одно поразительнее другого, промелькнули перед нами на только что прочитанных страницах. "Чем их можно объяснить?" – задают авторы закономерный вопрос.

Все описанные "чудеса" можно разделить на две группы: кое-что следует (это и будет первая группа) сразу же отнести к области цирка, например балансирование на провисающем канате лежа в позе "лотос", поедание стакана (что, скорее всего, ловкий фокус иллюзионистов). Вторая, более обширно и впечатляюще представленная здесь группа явлений должна быть отнесена к области гипноза и внушения, к воздействиям, оказываемым на психику. Об этом мне, как специалисту, редакция и предложила сказать несколько слов.

Мысль о том, что в основе многих внешне столь поразительных фактов, издревле порождавших и укреплявших веру в "потусторонние" силы, лежат явления естественные, а именно явления гипноза и внушения, не нова. К этому заключению в 1843 году пришел английский хирург Джеме Брэд, которому и принадлежит само слово "гипноз" (от греч. "гипнос" – сон), как название своеобразной формы первого сна. С того времени гипноз и другие с ним связанные явления (раппорт, внушение, самовнушение) много и тщательно исследовались учеными разных стран. Наиболее всесторонним и экспериментально обоснованным пониманием гипноза явилось то, что предложили И. П. Павлов и его последователи. Они установили, что состояние гипноза возникает под влиянием совершенно определенных условий, а именно таких, которые оказывают тормозящее, усыпляющее действие на большую часть массы мозга, – во-первых, и возбуждающее, активизирующее воздействие на какой-то один, остающийся изолированным участок его – во-вторых. Павловское понимание гипноза вкратце можно сформулировать так: гипноз – это частичный, неполный сон, при котором на фоне в массе своей спящего мозга сохраняется очаг нервных клеток неуснувших, бодрствующих. Этот двойственный характер гипноза и определяет всю оригинальность поведения загипнотизированных людей.