Н. Крушевский - Заговоры, как вид русской народной поэзии

Для младенческого ума достаточно весьма ничтожное основание, чтобы связать две вещи - это можно считать общей формулой всех логических особенностей первобытного миросозерцания.

Ум человеческий всегда склонен смешивать наблюдение с выводом . A. говорит, что он видел призрак . Собственно говоря, он видел в ночной темноте какую-то белую фигуру , а что эта фигура была призраком – это уже не факт наблюдения, а вывод А. Заблуждение это свойственно всякому непривычному мыслителю, а тем более человеку первобытному. Он видит, положим, свет и чувствует теплоту солнца; делает вывод, что солнце есть горящий предмет, быстро смешивает этот вывод с наблюдением и считает его актом наблюдения. Совершенно правильный вывод из приобретенных таким наблюдением знаний сам по себе будет неправилен. Так, напр. потухший предмет может вновь воспламениться только тогда, когда его кто-нибудь зажжет; закатившееся солнце есть потухший предмет; следовательно – и солнце кто-то по утрам зажигает. Всякий предмет зажигается сверлением, следовательно и солнце зажигается сверлением. Повсюду в природе первобытный человек видит явления ; он делает вывод, что это суть действия , смешивает этот вывод с наблюдением и убежден, что он видит повсюду действия. Действия предполагают разумного и свободно действующего деятеля, и вот первобытный человек повсюду в природе видит живых, одаренных разумом и свободой деятелей. Тысячи примером такого же вывода можно наблюдать у детей. Я показал маленькому дитяти карманные часы; оно долго прислушивалось к стуку и, наконец, сказало: “дети пришли!” Дитя это всякий день из своей комнаты слышит шум своих братьев в соседней зале и по этому шуму заключает, что они пришли уже

играть. Оно теперь делает быстрый вывод, сближает два явления на основании только одного признака, и то далеко не тождественного в обоих случаях; шум, производимый детьми, и стук карманных часов далеко не похожи друг на друга. Нельзя упускать из виду, что предмет поражает младенческий ум всегда одним каким-нибудь своим качеством; лучшим доказательством этого может служить первобытный язык, все слова которого суть названия предметов по одному какому-нибудь их качеству. Неудивительно после этого, что народ сближает два предмета сходные в одном качестве, хотя они весьма несходны во многих других. Стрела, луч солнца и ветер поражает его быстротой; он называет их словами одного и того же корня : стре-ла, Стри-бог Strahl; название ассоциирует уже не одно качество, а целый предмет и вот Солнце и Ветер начинают ему представляться мечущими острые стрелы.

К вышеуказанной совершенно правильной дедукции из ложных наблюдений примыкает заключение по аналогии , прием самый употребительный в обыденной жизни, а в первобытное, лишенное науки время – самый обычный путь приобретения новых знаний. Прием этот состоит в следующем: A. сходно с B. в качестве c; причинная связь между качеством c- и качеством d. не обнаружена; однако делается заключение, что A. сходно с B. и в качестве d. Прием этот часто так сливается с дедукцией из ложных наблюдений, что неизвестно, под какую категорию подвести данный случай: напр. болезнь в том сходна с животным, что и первая и второе обнаруживаются рядом известных, вредных по отношению к человеку действий; причинная связь между способностью вредить и органической жизнью не обнаружена; однако делается вывод, что болезни суть известные животные; такое понимание болезней особенно ясно в заговорах Риг- и Атарва-Веды. Очевидно, что такое представление о болезнях можно рассматривать и как следствие смешения наблюдения с выводом.

Перехожу к более важным логическим особенностям, носящим в логике название заблуждений априорических ; на этом месте они должны быть рассматриваемы как апостериорические : логика рассматривает их, как уже существующие в уме, для нее важно их содержание, для нас же важнее психологический процесс их образования.

Размышляя и действуя, человек опирается на известные аксиомы, т. е. такие общие истины, которые по его взгляду неоспоримы и не требуют доказательства. Они обыкновенно не

сознаются, тем не менее присущи всякому мышлению и никакое мышление без них не возможно. Эти-то аксиомы и различны для различных эпох человеческого ума .

Каждый предмет, отражаясь в уме человека, как будто делает на нем оттиск, который совершенно походит на самый предмет 2 . Но предмет оставляет на уме еще один оттиск, на который ложится целый ряд оттисков однородных предметов. Частности этих оттисков взаимно стираются, мало-по-малу остается только то, что обще всему ряду предметов, общий их образ. Дуб, береза, осина, кроме оттисков дуба, березы и осины, делают еще оттиск дерева, в котором слились оттиски дуба, березы и осины. Так возникают в уме общие представления, которым в языке соответствуют общие имена.