Константин Токаревич: По следам минувших эпидемий

Учение Гиппократа о «внутренней гнилости» организма сменилось представлениями о миазмах — ядовитых испарениях почвы, вызывающих заболевания. В то же время «прилипчивость», то есть заразность, чумы не вызывала сомнений уже у греческого историка Фукидида (V в. до н. э.). Но только в XV веке преподаватель Падуанского университета Джироламо Фракасторо с поразительной для того уровня знаний ясностью сформулировал представление о сущности и путях распространения инфекций. В его труде «О контагии, контагиозных болезнях и их лечении» четко различались три возможных пути заражения: путем непосредственного соприкосновения, через предметы, которые воспринимают зародыши контагия и сами становятся вследствие этого очагами заразы, и наконец, через воздух. Во всех случаях, считал Фракасторо, заражение осуществляется через мельчайшие ядовитые «семена» или «зародыши» болезни. С этого времени слово «контагионисты» надолго вошло в медицину — им стали называть сторонников представления о контактной передаче болезней.

Новые факты и наблюдения способствовали распространению контагионистских взглядов. День, когда голландец Антони ван Левенгук (1632–1723) с помощью тщательно отшлифованной линзы сконструировал первый микроскоп и открыл новый неведомый мир «забавных зверюшек — анималькулей», молено считать днем зарождения микробиологии. Спустя столетие итальянец Ладзаро Спалланцани развенчал миф о самозарождении микроорганизмов, показав, что они размножаются делением, И все-таки научная микробиология, а соответственно и эпидемиология, всерьез начинаются с работ французского ученого Луи Пастера и немецкого микробиолога Роберта Коха, которые не только открыли возбудителей ряда инфекций, но и предложили действенные меры их профилактики.

В соответствующих главах читатель более подробно ознакомится с историей изучения таких опасных болезней, как оспа, чума, проказа, холера, бешенство, малярия и сыпной тиф.

Заразные болезни давали богатую пищу воображению. О них повествуют не только исторические документы — нередко они делались темой художественного слова и изобразительного искусства. В ряде легенд и мифов вымысел нередко переплетался с реальными фактами и меткими наблюдениями.

Фантастические представления о «повальных» болезнях отражали культурный уровень и социальные условия той или иной эпохи. Народный эпос «Калевипоэг» так рисует картину человеческих напастей:

В этих могильниках скрыты рабство, войны, голод, то есть те условия, при которых инфекционные болезни получали особенно широкое распространение и характеризовались особой злокачественностью. Не случайно народная фантазия поместила «лютый мор в шестой могиле, а в седьмой — чумы заразу».

Народный фольклор, исторические хроники и древние летописи помогают более полно восстановить картину эпидемических бедствий, узнать, как менялись представления о причинах и сущности болезней. Именно поэтому авторы широко использовали не только медицинскую литературу, но и исторические, а также этнографические исследования, мемуары и художественные произведения, библейские тексты и материалы научной критики Библии.

Страницы истории инфекционной патологии являются наглядной иллюстрацией борьбы религиозных и научных взглядов на происхождение и природу болезней, а соответственно и способы их профилактики и лечения. После падения Римской империи, где охране общественного здоровья уделялось немало внимания, наступившая в Европе эпоха христианства знаменовала собой общий упадок знаний, полученных опытным путем. Христианство заняло резкую оппозицию по отношению к языческому культу здорового и красивого человеческого тела, которое теперь признавалось лишь бренной, недостойной забот оболочкой. Физической культуре нередко противопоставлялось умерщвление плоти. Болезни стали рассматривать исключительно как божье наказание за грехи, поэтому их возникновение уже не связывали с нарушением элементарных норм санитарии и гигиены.

Достаточно красочное описание средневекового города, являвшегося буквально рассадником заразы, можно найти в книге Г. Ф. Вогралика «Учение об эпидемических заболеваниях» (Томск, 1935): «Король Филипп-Август, привыкший к запаху своей столицы, в 1185 году упал в обморок у раскрытого окна своего дворца, когда проезжающие мимо него телеги расшевелили нечистоты, покрывающие проходящую у дворца улицу. Император же Фридрих, проезжая верхом в 1485 году по улицам Рейтлингена, едва не погряз в нечистотах вместе с лошадью». И даже в начале XX века, когда возбудители многих инфекционных заболеваний уже были открыты и достаточно хорошо изучены, простонародье не верило, что антисанитарные условия способствуют вспышкам заразных болезней. Так, крестьянин Смоленской губернии был уверен, что «если бы болезни от вони и грязи заводились, так на свете и людей бы не было: давно бы все перемерли». [3] Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. СПб., 1903, с. 137.