Олег Шишкин: Секретные эксперименты

Рукотворное чудо не состоялось. Но профессор Иванов по прежнему успокаивал себя тем, что это была неполноценная шимпанзе, перенесшая до осеменения экзотические операции.

За всеми этими тревогами наступило 1 августа, когда Иванов выехал в Лондон для подготовки кубинского эксперимента. Согласно письму г-жи Эбро, он ознакомился с живым товаром фирмы Chapman и нашел его непригодным для осеменения. Это были неполовозрелые подростки шимпанзе. Поездку в Англию можно было бы считать бессмысленной, если бы не приглашение профессора Королевского колледжа в Лондоне Джулиана Хаксли выступить 8 августа на съезде Ассоциации зоологов, проходившем в Оксфорде. Рассказы Иванова о готовящейся научной сенсации, распространяемые в кулуарах съезда, были встречены с воодушевлением.

В Париж Иванов вернулся серьезно разочарованным, но готовым к отъезду на Кубу. Он уже начал паковать чемоданы, как его постиг серьезный удар. Из Гаваны пришла срочная телеграмма. Г-жа Эбро сообщала о трагедии, разыгравшейся в ее питомнике: все самцы шимпанзе и орангутанг дружно погибли.

В послании в Кремль, отправленном 3 сентября Горбунову, Иванов сообщал:

«Во-первых, из большого на днях полученного от владелицы обезьянника на Кубе письма выяснилось, что литературные данные не весьма точно отвечают настоящему составу обезьянника. Так, из 2 взрослых шимпанзе-самок, дающих детей, осталась одна, которая кормит и под опыты раньше лета будущего года дана быть не может. 8 взрослых самок шимпанзе (около 9 лет) еще не вполне созрели, и наступление признаков зрелости половой ожидается не ранее весны 1927 года. Взрослый самец шимпанзе (25 лет), отец нескольких молодых, как раз заболел водянкой яичек, и <���…> под опыты не годится».

Но что самое печальное, владелица питомника открыто призналась «о своих опасениях скомпрометировать себя в глазах людей ее круга». Иванов предполагал, что кубинка подверглась точно таким же угрозам со стороны членов ку-клукс-клана, какие были присланы и ему на адрес Института Пастера. В действительности причина отказа от эксперимента по гибридизации, видимо, находилась в несколько неожиданной для Ильи Ивановича плоскости. Вот что сообщает о мадам Эбро Бернгард Гржимек: «Она разводила шимпанзе в неволе и твердо придерживалась мнения, что у этих столь похожих на людей животных непременно тоже должны быть "бессмертные души". Поэтому она построила в своем имении часовню и посещала службу вместе со своими воспитанниками…» Для набожной мадам Эбро ее решение было естественным. Поддавшись сперва на уговоры дирекции Института Пастера, она все же предпочла уклониться от рискованного эксперимента.

За первым ударом последовал второй: американцы, на которых рассчитывал Кальметт, провалили лекции в обществах атеистов. Часть слушателей была шокирована предстоящими опытами, а на квартиру Иванова в Париже посыпались письма от членов ку-клукс-клана с бранью и угрозами физической расправы.

Радовали только известия, приходившие из СССР: его коллеге Тоболкину удалось сдвинуть с места строительство обезьяньего питомника в Сухуми. Он просил профессора прислать рекомендации по сооружению вольер для шимпанзе и их получеловеческого приплода.

Эти получеловеческие особи, по мнению Ильи Ивановича, должны были жить в питомнике в условиях полусвободы и иметь возможность общаться со своими, такими разными, родителями, которыми их наградил изобретательный ученый. То же относилось и к обезьянам. «Я снова настаиваю на том, — писал Иванов, — что в клетках шимпанзе размножаться не будут и что для них необходимо устроить зоопарк, где они могли бы жить в условиях полусвободы». Профессор настойчиво подчеркивал: будущий питомник необходимо «построить не в виде тюрем с одиночками, а наподобие зоопарка с большими клетками-вольерами, заключающими в себе небольшие деревья, кустарники, траву, проточную воду и снабженные домиками-убежищами от ветра и холода».

Оценивая складывающуюся вокруг ситуацию, профессор понимал, что из трех вариантов, имевшихся в самом начале, теперь оставался только один и самый трудный: проводить опыты в дебрях Гвинеи, на Пастеровской станции в Киндии, с очень скромными деньгами, присланными из СССР. Еще можно было рассчитывать на любезность колониального губернатора, обещавшего обеспечить бесплатным жильем, что сулило какую-то экономию. Но в целом расходы на обезьянье сафари в Африке должны были оказаться серьезными, а само пребывание в Гвинее весьма продолжительным.