О. Караневская: Обучение основам ремесла и развитие общения на занятиях в керамической мастерской

Прежде чем думать о сохранении индивидуальности работ ученика, нужно сначала обучить его основным техническим процессам. И лишь потом, по возможности, направлять его самостоятельное развитие. У некоторых ребят индивидуальный стиль просматривается сразу, другим требуется достаточно долгое время, прежде чем у них сформируются начатки собственного почерка, индивидуальные предпочтения и т. д. Можно привести два очень показательных примера (рассказывают педагоги керамической мастерской):

а. «Маша начала заниматься керамикой в подростковом возрасте. Начало было чрезвычайно трудным: она просто отказывалась что-либо делать, объясняя, что у нее ничего не получится. Через какое-то время (3–5 месяцев) ее удалось втянуть в совместную деятельность, но Маша не отпускала преподавателя ни на шаг, спрашивала его о каждом своем движении, все время ждала оценки. Очень трудно было добиться того, чтобы ей нравилось то, что она делает. С одной стороны, руки плохо ее слушались, к тому же она совершенно не могла удержать в голове последовательность выполняемых операций, с другой – у нее были завышенные требования к результату своей работы. Совместно с дефектологом мы разработали для Маши специальную программу, при которой занятия как бы закрепляли знания, полученные на уроках у дефектолога. За 2–3 месяца у Маши значительно возросли самостоятельность и способность к планированию, а технические знания к тому времени были ею уже хорошо усвоены. Настал такой момент, когда Маша начала лепить сама, практически не нуждаясь в помощи. К всеобщему удивлению, в самостоятельных работах она использовала навыки, приобретенные на уроках с дефектологом! То есть она и в росписи, и в рельефе начала использовать ряды. Это были ряды одинаковых цветочков, травинок, деревьев, домиков. Причем домики и даже облака были совершенно одинаковыми, на одинаковом расстоянии друг от друга. Вначале педагог пыталась воспрепятствовать такому ходу событий. Так как сложный орнамент, где эти навыки очень пригодились бы, ей все-таки не давался, вазы выходили у нее довольно однообразными. В рельефе такой повтор выглядел более удачно, но переключить Машу на какой-либо другой вид деятельности было почти невозможно. С течением времени ее ряды усложнялись, разнообразились, модернизировались. Теперь это были уже не только цветочки и домики, но и люди, слоны, гуси. Сейчас вазочка с идущими друг за другом слонами или ряд гусей на колокольчике в исполнении Маши выглядят великолепно. Рисунок человека у нее примерно соответствует уровню, на котором рисуют 3–4-хлетние дети. Маша до сих пор не думает о пропорциях, но в ее рисунках появляется все больше и больше интересных деталей. Ее работы наивны, декоративны и занятны, но главное, их всегда можно отличить от других, потому что Маше удалось найти и закрепить свой неповторимый стиль. На примере с Машей я могу выделить два ключевых момента: 1. Машу удалось убедить в том, что у нее хорошополучается, и в результате ей стали нравиться собственные работы. 2. Мне не удалось увести Машу от рядов, когда они казались мне бесперспективными».

б. «Алена начала заниматься керамикой раньше, чем Маша, и проблемы у нее были совсем иные. В отличие от Маши она отвергала все попытки ей помочь. К тому же у нее имелись поведенческие проблемы, часто делавшие занятия в мастерской просто невозможными. Она не могла долго сидеть на одном месте, и все работы, сделанные ею в спешке, были неаккуратными и недоделанными, хотя при всем том их отличала оригинальность и необычность идей. Ей было трудно овладеть техникой, т.к. она часто отвергала даже простые советы. В основном моя помощь Алене состояла в угадывании того, что она хотела сделать, и в советах, как это сделать. Иногда ее удавалось увлечь картинками, которые она очень по-своему пыталась срисовать. Она быстро схватывала разные технические приемы, наблюдая за работой других. Как-то раз, глядя, как Алена пытается закрасить вазу одним цветом, я посоветовала ей взять большую плоскую кисть и турнетку. Она моментально поняла, что надо делать, и начала „закрашивать“ вазы одну за другой. На каждом занятии она успевала „закрасить“ несколько ваз, считая свою работу законченной. Большого труда стоило уговорить Алену ввести в „роспись“ хотя бы один дополнительный цвет. Но это удалось! Алена хорошо чувствует цвет, и вазы, закрашенные 2–3 цветами, выходили у нее в огромных количествах, но больше Алена не делала почти ничего. Несмотря на то, что Алена дома занималась рисованием и хорошо владела карандашом и кистью, роспись на вазах не получалась. Мы пробовали процарапывать рисунок на готовом фоне. Он плохо вписывался в размер вазы, но главная причина того, почему эта идея не получила развития, состояла в том, что это было мое желание, а не желание Алены. Дело сдвинулось с мертвой точки, когда мы догадались дать Алене вместо шила обрезанную щетиновую кисть. Такую кисть сложно использовать для рисунка, но ей хорошо проводить полосы, зигзаги. Этот способ хорош плавностью перехода, нет „рваных“ краев, скованности линий, и легче закомпоновать изображение соотносительно размеру вазы. Овладев этой техникой довольно быстро, Алена принялась делать вазу за вазой, но уже на новом художественном уровне: вазы покрывались изящными завитушками, создание которых доставляло Алене большое удовольствие. У нее появился свой пластичный, неповторимый почерк. Беда была только одна: вазы были уж очень однообразные. Но через полгода удалось убедить Алену использовать разные по толщине кисти, ввести в изображение новые мелкие графические элементы (сетку) и даже роспись кистью. Но объединить эти виды деятельности в рамках единого художественного решения ей пока не удается. Сейчас нельзя сказать, что Алена нашла свой стиль, но можно с уверенностью утверждать, что она на правильном пути».