Михаил Щетинин - Дыхательная гимнастика А.Н. Стрельниковой

«Медицинская газета», естественно, не стала рубить сук, на котором сидела, и публиковать комплекс стрельниковской гимнастики отказалась. Но через некоторое время Стрельникову и Каленикина пригласили на заседание в Минздрав СССР, где был поставлен вопрос о повторении эксперимента. За повторение проголосовали всего 2 человека, остальные, особенно представители традиционной лечебной физкультуры, были против. Но замминистра А.М. Москвичев сказал, что есть приказ эксперимент повторить.

Вскоре Стрельникову вызвали для подписания условий эксперимента. Она попросила выдать ей программу эксперимента на руки и показала ее знакомым врачам (в их числе были и доктора медицинских наук), которые сами лечились у нее. Все они в один голос заявили, что если она на эти условия согласится, гимнастику опорочат навсегда! Тогда Стрельникова предложила изменить условия эксперимента — ей ответили отказом и сообщили в редакцию «Советской России», которая участвовала в эксперименте, что Стрельникова с Минздравом порвала.

В январе 1989 г. в журнале «Здоровье» на первых страницах была опубликована статья «Дышать по Толкачеву или по Стрельниковой?» с информацией о проведенном в редакции обсуждении дыхательных гимнастик. Стрельникову пригласить «забыли». Вместо нее выступала доктор медицинских наук Е.И. Сорокина (кстати, кардиолог, а не пульмонолог) и сообщила, что проверка метода во Всесоюзном научном центре медицинской реабилитации и физиотерапии (бывший Институт курортологии) не обнаружила преимуществ перед классической дыхательной гимнастикой. Были даже, якобы, случаи обострения бронхиальной астмы, а вот при хроническом бронхите парадоксальную гимнастику Стрельниковой можно использовать более широко...

Сентябрь 1989 г. Потрясающей красоты бабье лето... У нас дома нет официального приема больных, потому что Александра Николаевна должна была быть в отпуске (как всегда, собиралась поехать отдыхать в Крым, в свой любимый Судак), но вынуждена была торчать в Москве, потому что ждала свою ученицу, солистку Гранд-Опера, которая должна была приехать с двумя французскими врачами, очень интересовавшимися дыхательной гимнастикой Стрельниковой. Днем Александра Николаевна занималась с внеплановыми иногородними больными, которые были в Москве проездом, а к вечеру спешила в свой любимый Серебряный Бор — она была великолепной пловчихой и абсолютно здоровой женщиной в свои 77 лет, всегда плавала до самых морозов, пока Москва-река не покрывалась льдом.

Проходят день за днем, а звонка из Парижа все нет. Стрельникова нервничает... Приходит на уроки вокала известный эстрадный певец М. Звездинский. Она распевает его под фортепиано, но мысленно (видно по глазам) она не в музыке, а с врачами-французами.

Каждый день уговариваю ее плюнуть на все и ехать отдохнуть (год был особенно напряженный) — я ведь остаюсь и в случае чего пошлю ей телеграмму в Судак. С каждым днем она сопротивляется все слабее. И вот уже середина сентября. Собираюсь съездить на несколько дней в подмосковный Сергиев Посад помочь матери с ремонтом квартиры. В пятницу прощаюсь с Александрой Николаевной. Обнялись... Она стоит посреди комнаты и как-то виновато улыбается. Ее глаза смотрят на меня в последний раз... Никогда не забуду этого взгляда. Она пыталась меня запомнить!

Меня потом много раз спрашивали наши общие друзья, чувствовала ли А.Н. Стрельникова, что погибнет? Конечно, да! Она мысленно уже была где-то там, в другом измерении, в Зазеркалье. Я думаю, что она не чувствовала смерть как таковую, как событие — скорее, она ощущала свой переход в какое-то другое состояние. Было какое-то странное ощущение чего-то между нами. Словно она была уже где-то там, не со мной. Сейчас, через много лет после ее гибели я вряд ли смогу описать это точно.

Очевидцы рассказывают, что день был теплый, солнечный, но вечером небо заволокло тучами и начался дождь. Александра Николаевна после купания спешно засобиралась домой, стала переходить дорогу... Из-за поворота на огромной скорости вылетел мотоцикл с двумя пьяными парнями, сбил Александру Николаевну и врезался в столб. Парни тоже погибли. Три смерти одновременно...

Меня в Москве не было. Помню возрастающее с каждым часом чувство тревоги, какой-то безысходности, тоски. Хотя собирался еще два дня побыть за городом — ни с того ни с сего стал звонить в Москву Александре Николаевне. Никто не отвечал, хотя она должна была быть дома. Я рванулся в столицу...