Вячеслав Воробьев - 12 тверских математиков

Теперь у фирмы «Медэп» (бывшей лаборатории) обширные зарубежные связи, большая программа и свой лечебно-диагностический центр.

— Алексей Алексеевич, — спросил я Малина, — объясните, с какой стати математик Золотов ринулся в медицину?

— У нас мало времени, и я скажу коротко, — повернувшись к большому хорошему портрету Золотова, сказал Малин. — Евгений Васильевич был человеком широкой натуры и больших страстей. И переживал разные увлечения. Уверовав в традиционную восточную медицину, занялся переводами. Вытащил из её истории всё. Потом сказал: то, что делает Джуна, с помощью наших приборов будет делать любая медсестра. Сегодня мы близки к этому. А как мы работали! Тема неплановая, и над схемами мы ломали головы по ночам. Скажет мне: «Лёша, тащи хлеба и колбасы, остаёмся». На монтажных столах и засыпали.

В жизни Золотова было три этапа: сибирский (последний), тверской — самый продолжительный, и евпаторийский — самый ранний.

Там, в Евпатории, нежась после военного лихолетья под южным солнцем, будущие доктора наук чертили на песочке символы своих первых прозрений.

— Мы были молодыми лейтенантами и, как полагается молодости, жили весело и бесшабашно, — рассказывал Николай Никитович Федотенков. — Золотов уже тогда выделялся. В засекреченной нашей конторе, переросшей потом в НИИ-2, он был всегда первым — первым кандидатом наук, первым профессором, позже стал единственным среди нас академиком. Отличался смелым, независимым умом. Мог самому маршалу сказать: это неперспективная тема. И отвергал её.

Рассказывают, что, обладая поистине компьютерным аналитическим мышлением, широчайшей научной эрудицией и редкой интуицией, Золотов с одного взгляда мог отличить стоящую идею от пустышки.

В политехническом институте, занимаясь проблемами системных исследований, он рецензировал многие научные работы. И, бывало, пробежав глазами несколько формул и перелистав рукопись, тут же отбрасывал её в сторону: «Здесь ничего нового нет. Бред сивой кобылы». Всё, к теме можно было не возвращаться.

Приходил на учёный совет, впивался глазами в какого-то заикающегося от волнения паренька и тащил его к себе за рукав: «Завтра же приходи ко мне на кафедру».

Если ректор или партком, являя свою власть, заваливали нужную тему, Золотов отправлялся в министерство, в ЦК, шёл там напролом и выходил победителем.

Вспоминает ещё один его ученик, Герман Иванович Лукьянов:

— Будучи непререкаемым авторитетом в научном мире, он ни в коей мере не был высокомерным человеком. Ничего от корифея или вельможи. К молодым учёным и толковым студентам относился отечески. Но бездарность в науку не пускал. От него вышло более 20 профессоров, вместе с тем, видя, что человек не тянет, Золотов говорил ему необидно: «Слушай, ты хороший лектор, этим делом впредь и занимайся. Договорились?»

...Домашний архив Золотова оказался неожиданно бедным.

— И дела его, и мысли, и увлечения, — всё это было вне дома, — рассказывает супруга Варвара Дмитриевна Гоголь. — В молодости пробовала воевать, потом отступилась: повернуть его не удавалось никому. Для домашнего быта он не был приспособлен. А с детьми общался так: возьмёт маленькую Ольгу под мышку, в другую руку коробку шахмат и пошёл искать партнёра. Посадит её рядом — смотри. Если собиралась компания, мог шутить, хохотать, произносить тосты, а потом тихо исчезал: какая-то мысль пришла. Вот пошлости, банальных пересудов не выносил. Приехал как-то близкий родственник, потом жалуется: я ему и про то, и про это, и свежий анекдот, а он за час три раза сказал «да» и два раза «нет».

...Рассматриваю блокноты, бумаги, удостоверения и нахожу охотничий билет.

— Да это друзья заставили купить ружьё, — улыбается Варвара Дмитриевна. — Чтоб хоть как-то отдыхал. Ну, загорелся: поеду на охоту. Взяли они лицензию на кабана, поехали. Там на него нашло озарение, и он, забыв про охоту, стал чертить свои иероглифы на берёзе. А кабан промчался рядом и втоптал его ружьё в снег. Ну, охотники, несмотря на учёность, высказали ему и постановили, что будет он у них только почётным членом.

— А это что? — спрашиваю я, вникая в какой-то договор о постройке катера «...для ближнего и дальнего туризма».

— Ох, — вздыхает Варвара Дмитриевна, — с этой лодкой он и вовсе об отдыхе забыл. Спал по два-три часа, чтоб не воровать время, отведённое на основную работу.

Золотов вовсе не намеревался заниматься водным туризмом. Просто увлекли требующие математических обоснований проблемы: использование нового материала (стеклоткани), расчёт подводных крыльев, изыскания принципов движения в водной среде под воздействием электромагнитных полей.