Валерий Земсков - Образ России в современном мире и другие сюжеты

Очевидно прямое соотношение между латиноамериканскими цивилизационно-культурными утопиями (от идей Симона Боливара до Хосе Марти и от «пятой расы» Хосе Васконселоса до латиноамериканского «парафраза» европейско-русской социалистической утопии «нового человека», как она воплотилась у Че Гевары, с одной стороны, или в «теологии освобождения» – с другой) и собственно художественными концепциями (типа упомянутой барочности Карпентьера). Иными словами, на всех уровнях латиноамериканское сознание подчиняется в своем развитии единому вектору гармонии: оно ищет идеальный, универсальный культурно-цивилизационный «архетип» общества и человека, в котором будут сняты все противоречия. Речь идет об имманентной утопической доминанте латиноамериканского сознания. Отсюда и определяющие саму его сущность фундаментальные черты – хилиастический мессианизм, общая эсхатологическая перспектива. Они обнаруживают себя начиная с Бартоломе Лас Касаса или Васко де Кироги в XVI в. и развиваются, трансформируясь в различных мировоззренческих формах, до Симона Боливара и Андреса Бельо, а далее – у Хосе Марти с его идеей «моральной республики» и Рубена Дарио с его идеалом «Нового града», а затем в художественных утопических исканиях Карпентьера, Гарсиа Маркеса и др. С утопическими исканиями связаны и полемические альтернативы следующей волны «новых» романистов.

Валерий Земсков не раз сопоставлял латиноамериканский вариант с вариантом русской культуры, если говорить о культурологическом аспекте, эсхатологический перспективизм, которой кроется в самых ее основах [358], как было показано многими мыслителями начала XX в., особенно Н. А. Бердяевым, при этом, разумеется, латиноамериканская (испанская) культура, с одной стороны, и русская культура – с другой, основываются на различных – католической и православной – ветвях европейской традиции.

Новаторская концепция ученого прокладывает путь типологическому анализу других литератур/культур Нового времени (США, Канады, Австралии…).

Он и сам открыл новое направление – типологическое сопоставление культурных процессов в иберийском мире и российско-азиатском регионе. В рамках «Совета по истории мировой культуры» РАН в 1997 г. он провел междисциплинарную конференцию «Сибирь в контексте мировой культуры», где были поставлены типологические проблемы сопоставления культурных процессов в Иберо-Америке, Евразии, Северной Америке, начиная с XVI–XVII вв. Среди его работ последних лет монография «Экспансия в XVI–XVII вв. Испании и Англии в Америку, России – в Сибирь: варианты этнокультурного взаимодействия и генезис новых культурно-литературных моделей» (он не успел завершить ее). В ней впервые дается сопоставительный анализ трех главных исторических субъектов европейско-христианской экспансии на Запад и на Восток (Испания, Англия, Россия). Крайне важно введение в этот макроисторический и историко-культурный ряды равновеликого другим русского варианта экспансии, который прежде либо маргинализировался, либо вообще не рассматривался. Но без его осмысления всегда будут неполно поняты истоки культуры начала Нового времени, т. е. модернизационного процесса, и, тем более возникновение и развитие классического российского культурно-художественного сознания (XIX в.) и далее – в XX в.

В круг научных интересов Валерия Земскова вошли вопросы межкультурного взаимодействия в Европе. С конца 1990-х годов он стал соруководителем исследований по проблеме «Культурный трансфер: Россия, Германия, Франция» в сотрудничестве с Национальным центром научных исследований Франции (CNRS) – в лице профессора Мишеля Эспаня и его лаборатории в Эколь Нормаль Супериор.

Он занимался также проблемами имагологической рецепции и репрезентации России на новейшем, переломном этапе перехода от советского к постсоветскому обществу с учетом особенностей сложного исторического пути России. Под его редакцией в 2011 г. вышла масштабная коллективная монография с участием авторов из ИМЛИ, ИНИОН РАН, МГУ: «На переломе. Образ России прошлой и современной в культуре, литературе Европы и Америки (конец XX – начало XXI в.) (М.: Новый хронограф). В первой части своей теоретической статьи (она опубликована в этой книге) он дал определение имагологии, ее инструментария, во второй – речь идет о специфике осмысления «образа России» как культурно-цивилизационного субъекта мировой истории, тут принципиально важен эпизод полемики с Д. С. Лихачёвым и евразийцами. Ни «европейская Россия», ни «Туранская Россия» – ни одна из этих формул, на взгляд В. Земскова, неудовлетворительна. Русская культура, утверждает он, зарождалась как восточноевропейская, византийско-христианская ветвь европейской цивилизации, именно ее иной – православный – характер, ее положение как «конституирующего чужого» для Запада на протяжении сотен лет, в том числе и особенно в классический период ее развития (от Пушкина до Достоевского и Толстого), ее экзистенциальные ценности, ее общинная ориентация и религиозность противоречили западному пути развития. Эти различия абсолютизировали славянофилы, а западники отвергли очевидные коренные особенности русской культуры. Такая же путаница происходит из-за абсолютизации составляющих начал в концепции евразийства России. То есть всякая редукция ведет к утверждению одного из полюсов оппозиций в ущерб другому, закрывает путь к пониманию сложности проблемы.